4 Золото – в Рейне, герои – в земле

Наверное, существует на свете книга, где умирают все основные персонажи (а может и вообще все). Эта средневековая поэма пера неизвестного автора не такая, тут умирает лишь подавляющее большинство поименованных героев да тысячи людей «массовки», однако пара человек в финале остается в живых. Данный эпос, как пошаговая компьютерная стратегия, тут нет параллельных сюжетов, если действие происходит в одном зале, в другом жизнь замирает. И над всем этим большая шкала, где огромными красными цифрами виднеется: 97, 98, 99…% персонажей умерло. Остался 1%, чтобы рассказать нам о тех событиях.

Я закрываю глаза и вижу черных воронов, выклевывающих глаза тем, кто недавно были воинами. Смерть реет над полями сражений, где никого не осталось. Но над всем этим уже не возвышается величественная фигура Одина, висящего на стволе ясеня Иггдрасиля. Он остался там, в сагах, ему не место в Средневековье. Эта поэма несет лишь тени древних сказаний, откуда уже изъяли богов, но пока еще оставили героев. Да, эти герои еще могут справляться в одиночку с армиями, владеть волшебными артефактами и быть почти неуязвимыми. Но долго ли им осталось? Скоро миф превратится в сказку, и сакральное станет максимум поучительным, а то и забавным, Пропп соврать не даст.

А что же христианство? Неужели уже перетянуло почти все на себя? Не совсем, главная ценность этой поэмы – что она демонстрирует нам границу. Между тем и этим, прошлым и будущим. Граница – это очень просто, проведите линию, неважно где, хоть ручкой на чистом листе бумаги, хоть пальцем на пыли подоконника. И вот у вас уже две части, а линия – та самая граница. Вот языческий обряд, вот христианский, оба еще сосуществуют вместе, но расхождение все больше. Вот Кримхильда – главная жертва и главная злодейка – выбирает то свой род, жертвуя семьей, даже собственным сыном, то за семью стравливает между собой народы и проливает реки крови (жертвуя при этом еще одним сыном, что характерно!). Герои ведут себя то рыцарски, с иерархией и кодексом чести, то дикарски по принципу кровь за кровь. Везде границы: государство и вассалитет, договоры и месть, Рейн и Дунай. И все равно, и с той, и с другой стороны границы – смерть.

Песнь, что ты наделала? Дело близится к 3 часам ночи, а я гуглю про отношения германцев и гуннов в V веке. Сравниваю образы героев Зигфрида и Брунхильды в сагах и в поэме. Наблюдаю, как на протяжении поэмы меняется понятие "нибелунги". Я помечаю себе характерные черты эпоса, и думаю над тем, что было нормально тогда и странно сейчас. Вот взять, например, сюжет. Не будем говорить, что его можно уместить в несколько страничек, так неинтересно, понятно. Дело в другом, он целиком состоит из спойлеров – нам только рассказали о прекрасной Кримхильде и храбром Зигфриде, они еще знать друг о друге не знают, а нам уже говорят, что будет свадьба. Зигфрид еще только отправляется в страну Бургундов, где его чего только не ждет, а уже нам сообщили, что он будет предательски убит в спину – в его «ахиллесову пяту». Да даже финальная резня, к которой ведет нас вся вторая часть поэмы, ее итог уже известен практически с начала второй части. Можете представить такое в современном произведении? Разве что в постмодернистском. И это не единственный момент, например, простота слога: еще не зазорно рифмовать условную «розу» и «угрозу». Или переизбыток демонстрации достатка материальной культуры, десятки страниц описывают, кто какие и кому дарит дары, сколько золота, драгоценных камней и богатых одежд кому принадлежит. Обязательны подарки по любому случаю, хоть свадьба, хоть похороны. Король, отправляясь пройти тяжелое испытание, думает не о вооружении, а о красоте наряда. Да, еще можно было покрасоваться совсем уж бесстыдно, когда и встречают, и провожают еще по одежке (ну или нам так хотят почему-то представить все). Но больше всего, удивляли, конечно, неожиданные вещи. Например, высокий пафос, пафос, пафос, а потом раз и великая дева Брунхильда связывает и подвешивает своего мужа на крючок в спальне в брачную ночь, так как не хочет расставаться с девственностью. Смешно? Очень, особенно на контрасте. А еще поэма, преследуя описательную цель, иногда погружает нас и в размышления. Так не успела книга начаться, перед читателем уже поставили дилемму: что лучше не познать счастья вовсе или познать, но затем утратить? Ответ мы будем искать на протяжении всей поэмы. И, кажется, так и не найдем.

А нашли мы интересное сочинение, где честь легко сочетается с обманом, где первая часть поэмы кардинально не похожа на вторую. Произведение, где Зигфрид, кажущийся с начала главным героем, очень быстро умирает. Книгу, которая утомляет, но все равно не отпускает. Пласт культуры, который необходимо знать для понимания хоть Джона Толкина, хоть Джорджа Мартина. Тот культурный феномен, когда отношение к собственному существованию было другим. И вот проникнувшись всем этим, погрузившись в контекст, мы спокойно воспринимаем в финале смерть 99% персонажей.

P.S. Вы тоже "авентюра" сначала прочитали, как "авантюра"?