3

Начну рецензию на книгу, которая мне не понравилась, по традиции с хороших моментов.

Итак, что понравилось Понравился язык плавный, деревенский. Язык, который погружает в повествование, который позволяет читателю очутиться в тех местах, о которых пишет автор. Услышать те запахи, увидеть те поля, почувствовать на себе дуновение того, описываемого автором, ветра.

Понравились поэтичные образы природы Чувашского края. Понравилось описание быта крестьян. Незамысловатые, но такие трогательные мальчишеские забавы.

Понравилось упоминание опасливого отношения русских к чувашам и чувашей к русским. Настороженность к чужой культуре и укладу жизни. Улыбалась от всей души, когда русские бабушки стращали непослушных детей чувашами, а чувашские своих - русскими. Понравилось, как автор говорит о медленном и осторожном разрушении этих межнациональных стереотипов.

Понравилось детальное описание тягот жизни простого народа начала 20 века. Как крестьяне снимались с мест и уходили на заработки в город. Как пытались устроиться там. Как часто были обмануты работодателем.

Понравилось описание устройства реальных училищ. С какими проблемами сталкивались простые крестьяне, желавшие отдать туда своих детей. Интересно было читать и о порядках в этих училищах.

Понравилось насколько живыми и колоритными вышли у автора крестьяне.

Но как только у Алексея Михайловича повествование подходит к событиям Октябрьской революции и Гражданской войне происходит что-то странное, странное и мне очень не понравившееся.

Мне непонятно как социал-демократы эсеры вдруг оказались у Чистякова непричастными к общему делу Революции. Борьба за власть в новообразовавшейся стране - это одно, я понимаю. Но умолчать факт огромного влияния этой партии на дальнейшую политическую программу тех же самых большевиков в части решения земельного вопроса - это мягко скажем не красиво. Да и вообще создаётся впечатление, что кроме большевиков революционных партий в России не было. Ни в каком терроре и восстаниях эти партии не участвовали, царя не свергали, а только взялись откуда-то и канули в никуда. Такое себе.

Волну возмущения вызвали у меня с какой пренебрежительностью отзывается Алексей Михайлович о культурном мировом наследии. О "Театрале"

...и даже нам стало стыдно за авторов этих творений - пошлых и без меры глупых.

О Бенедиктове

- Брось молоть старорежимную чепуху! - кажется, впервые за всю жизнь с неподдельной злостью крикнул я на друга.

О башне Сюмбеки

Перед нами была небольших размеров мемориальная доска, которая рассказывала, что в этом небольшом, одноэтажном, окрашенном в жёлтый цвет домике жил Лев Толстой. Перед этим скромным домиком в нашем сознании меркло даже величие башни Сюмбеки, и мы долго стояли у дворовой калитки, через которую некогда ходил ничем не отличавшийся от других студент, ставший в последствии гигантом мысли.

Идём дальше. Неприятный вопрос двойных стандартов. Чистяков описывает две программы перераспределения земли. Одна из них - Столыпинская, вторая - учреждение колхозов. При этом изъятие лучшей земли у крестьян и делёж её на отрубы между теми же желающими на отрубы уйти крестьянами Алексеем Михайловичем явно не одобряется. Отъём у крестьян лучшей земли и образование из неё колхозных земель и возможность работать на этой земле опять же желающих в колхоз вступить - одобряется.
Реквизиция продовольствия для солдат царской армии - насилие, спрятать подлежащие реквизиции - хорошо. Реквизиция по продразвёрстке - хорошо, спрятать продовольствие при этом - плохо.

Нелепым выглядят и утверждения Чистякова о том, как счастливы и рады приходу новой власти были крестьяне. Знаете что им по книге понравилось больше всего? То что их назвали товарищами!! Серьёзно, бл"дь? Вот читала я в своё время Шолохова "Тихий Дон", и вот как пишет о сомнениях, метании, понимании, что может и будет лучше с новой властью, а может нет, поглядеть ещё надо - вот это правдоподобно. А вот такое светлое будущее пришедшее одним днём - какая фальшивка, кошмар. Как будто не было до этого Акулевского восстания, где убиты были 162-400 повстанца, как будто не было Чапанского восстания, как будто военного положения не было введено в Чувашской автономной области.

Вот ещё момент. Обратите внимание, это мысли Пахома - крепкого хозяйственного крестьянина-середнячка, который и на Столыпинский отруб в своё время уходил и в колхоз пошёл, который горбатился всю жизнь сам на своей земле, он да жена, который батрака в помощь взял, когда понял уже, что сил обработать землю самостоятельно уже не имеет, который к батраку своему относился как к родному, ни разу его не обидел

Не жалко пропавших в казначействе денег, жалко бесполезно прожитых лет, не принесших ни счастья, ни радости ни ему самому, ни людям

Ну и напоследок самый взбесивший меня момент. Вот в предисловии Алексей Михайлович сам пишет

...многие наши жители, оказывается, о невидимой стороне Луны знают больше, чем о своём селе.

И вот мы доходим в повести "Родная Кровь" этого сборника (три их тут) до места, где Чистяков упоминает голод в Поволжье в 1921-1923 годах. И упоминает он этот период родной ему Чувашии вскользь. Рассказывает буквально в трёх предложениях, что была де засуха, что хлеба сгорели, и что Москва взяла над Чувашией шефство и прислала продовольствие в голодающую область на товарообмен. Очень меня позабавило, как стоят голодные жители чувашских деревень и торгуются, выбирают из привезённого изобилия всяческой снеди, чтобы им такого на свои расписные полушубки обменять. Зачем писать про то, что область оказалась на грани вымирания, что с января по сентябрь 1921 года только детей до 14 лет в Чувашии умерло 29526, про хлеб с навозом и лебедой, про каннибализм. Про то, как увозили детей в Сибирь, чтобы спасти от голода. Расписные, с"ка, полушубочки!!