3.5 Злобный мальчик из элитной школы, или Благими намерениями дорога выстлана сами знаете куда

«Людей редко интересует, насколько их гениальные идеи оправдывают себя на практике.»

«Да и вообще, в лицее Монтанелли все преисполнены благих намерений. Только, по моему мнению, на одних благих намерениях далеко не уедешь.»
(Герман Кох. «Спаси нас, Мария Монтанелли». 1989)

«Слабоумный тоже решил оседлать велосипед, что повлекло за собой фатальные последствия, но об этом тогда еще никто не подозревал.»
(Герман Кох. «Спаси нас, Мария Монтанелли». 1989)

«Нет, надо поскорее уносить отсюда ноги. Тем более что лицей Монтанелли за углом постоянно напоминает мне о прошлом.»
(Герман Кох. «Спаси нас, Мария Монтанелли». 1989)

ЗДРАВСТВУЙТЕ!
Его величество ВРЕМЯ спешит непостижимым образом. Особенно это заметно в МИРЕ литературы. Мы не успеваем ни переводить, ни читать то, что может оказаться ИНТЕРЕСНЫМ. А может быть всё дело в рекламе, или PR?

Вот так и произошло с этой книжечкой Германа Коха — «Спаси нас, Мария Монтанелли», написанной им в 1989 году, и переведённой на русский в 2014-м Екатериной Асоян.

Школьная тема. Подростковая психология. Косвенный (скрытый) буллинг. При чём здесь «Над пропастью во ржи» Джерома Сэлинджера?

Роман, написанный в 1951-м году, и имеющий другое название — «Ловец во ржи», события которого относятся к 1949-му году, — ПРОПАСТЬ глубиною в 40 лет между психологией подростков того времени и конца 80-х, когда Сэлинджер написал свою единственную книжку. Не говоря уж о подростках нынешних — первой половины XXI-го века, разделённых 75-летним временны́м интервалом от персонажа уникального романа Сэлинджера — Холдена Колфилда …

При том при всём, что два разных подростка — это большая разница. Нельзя же всех 16-17-летних одним аршином мерить. А «ненормальные» были всегда и будут. Независимо от возраста. Воспитание и гены, интеллект и образованность, время и общество — вещи важные и определяющие характеры и мотивы поведения любого из нас.

Конченный подонок, жестокий психопат, убийца — вызреть могут к любому возрасту. Была бы сила, подлость, хитрость ...

К чему это я? — Надо посмотреть Германа Коха. А сравнивать с другим литературным произведением — дело бестолковое и бесперспективное. На мой взгляд.

****
Герман Кох, насколько известно, вылетел из колледжа с либеральными взглядами на воспитание и обучение. Не этот ли «вылет» явился местью в виде «книжицы» за своё неудачное обучение?

Это не роман. И не повесть. А вот издание своего крошечного повествования-монолога в качестве мести за свои личные переживания кому-нибудь и за что-нибудь — явление распространённое. Этим теперь никого не удивишь. Хотя такие удары могут быть весьма болезненными и чувствительными для самолюбия тех, на кого они направлены.

Содержание книжечки можно было бы уместить в два-три абзаца. Всё остальное — раздувание текста для объёма, чтобы было что издать: вода.

Смысл повествования можно было бы определить, как кризис взросления глазами обиженного ребёнка, который пока только научился различать мрачные тона, и, действительно, как у Сэлинджера, если говорить о детях, что рвутся в пропасть, и нет ни одного взрослого, чтобы их ОСТАНОВИТЬ: поймать, не дать сорваться в бездну.

Поэтому виноваты будут ВСЕ взрослые вокруг. И не важно, что такими, а не другими бывают взрослые в школе. Они тоже — ЗАЛОЖНИКИ системы, собственного воспитания, определяемого теми же условиями, которыми определяется воспитание вверенных им детей, в том числе их собственных детей. Родным детям учителей ничуть не лучше, чем воспитанникам! Замкнутый круг.

Зато важно, какие взрослые в твоей СЕМЬЕ. Они отвечают за то, каким ты вырастешь к 16-17 годам. Они обязаны!

****
Проблема, которую предъявляет Герман Кох, достаточно серьёзная, и одним волеизъявлением «тех, кто сверху» не решается. Это проблема совместного обучения в «нормальной» школе «особенных» детей: с различными отклонениями, задержкой психического развития, умственно отсталых ...

Однако такое инклюзивное образование — благое намерение, воплощение которого в реале может превратиться в настоящий ад. И кто пострадает в большей степени — «особенный» ребёнок, или «нормальный» будет зависеть от конкретной ситуации.

И дело не столько в том, чтобы переучить педагогов обычного образования в педагогов инклюзивного образования. При определённых затратах это сделать можно. Но переучить «нормальных» детей относиться с пониманием к «особенным» детям? Эта миссия не выполнима. И в самом начале главный персонаж об этом и говорит:

«С другой стороны, у нас буквально чесались руки набить ему его тупую морду, отлупцевать так, чтобы он заскулил и на карачках, в разорванной одежде, пополз жаловаться директору школы.»

Школьный класс — не коллектив. Это стая. А стая живёт по своим законам. Не такой, как все — изгой. На животном, подсознательном уровне. Не буду говорить о проблеме буллинга: явного, косвенного ... Это всем известно. Из жизни. Из книг и публикаций. Из фильмов …

Можно было бы ещё остановиться на обучении по системе Монтессори, но не нужно. Хотя она имеет отношение к этой книге. Генрих Кох был отчислен как раз из лицея, в котором придерживались идей свободного, либерального обучения.

Монтессори не учитывает, что группа детей, тем более разновозрастная группа — не коллектив, а стая. Её идеи могли бы работать в зрелом коллективе, в котором сформирован командный дух, взаимовыручка, взаимозаменяемость и отсутствие конкуренции за лидерство. Утопия.

Хм… «Загнивающий либерализм». Кому он во благо? Взрослых зачастую необходимо «пинать» и воспитывать, чтобы работали хорошо. И от системы поощрений отказаться нигде не могут. А чего тогда говорить о детях?.. Они в школу приходят не из леса, а из собственной семьи: мам-пап-бабушек-дедушек.

Проблемы мотивации обучения были всегда, есть и будут самыми важными и самыми трудными. Мы ХОТИМ делать то, что нам нравится. А нравиться может только то, что получается и к чему душа лежит. А когда не получается, когда трудно, когда ты на виду у всего класса, то «начерта мне эта головная боль»?.. А ЗАСТАВЛЯТЬ СЕБЯ ты не умеешь. САМОСТОЯТЕЛЬНОСТЬ и ОТВЕТСТВЕННОСТЬ в тебя не заложили в детстве ни семья, ни школа. Некому тебя было «ловить», когда ты носился, как угорелый «над пропастью во ржи». Ну, и что тогда из тебя вырастет к 15-18 годам?

Добавим к этому проблемы личного интеллекта и способности к обучению. Не все МОГУТ учиться. А нас ВСЕХ заставляют закрывать на это глаза. От управленцев до образовательного сообщества: учителей, учеников, родителей. Всеобщее и хоть ты тресни!!!

Но это всего лишь одна из проблем, связанных с интеллектом и способностью к обучению. Если ты учиться не хочшь, то никакой учитель, будь он семи пядей во лбу, и обладай потрясающей учительской харизмой, ничему научить тебя не сможет: обучение — процесс двусторонний.

Аллергия на школу и всё, что с ней связано, — это болезнь, неспособность к адаптации, и антигистаминными препаратами в этом случае не лечится.

Что же получаем в результате этих нерешаемых проблем?

Получаем то, что видим у Коха. Протест, гипертрофированный цинизм главного персонажа (сначала оставленного на второй год повторного обучения, а потом исключенного из лицея) на всё; шаржеподобные, глумливые описания всего, что он ХОЧЕТ видеть и ВИДИТсвоими глазами; отсутствие даже намёка на эмпатию, отторжение всего, что связано со школой.

«Оставшись тогда на второй год, я имел счастье насладиться «Алисой в Стране чудес» и «Алисой в Зазеркалье» дважды.»

А как он ведёт свой монолог-повествование! Представьте себе голос и манеру речи Сергея Соседова и представьте, как если бы он произнёс фразу: «Фу, проти-и-и вный ...». В таком же стиле изъясняется воображаемый главный персонаж. Бе-е-е-е-е… Только представьте.

Боже мой! Как же он собирается уживаться в мире людей? Как другие уживаться будут с ним? Он невыносим. Говорят, что ВСЕ подростки невыносимы. И кто в этом виноват? И так уж и ВСЕ?

Если бы я в подростковом возрасте была такой, как главный персонаж, меня, наверно, кто-нибудь из родителей убил. Если бы не мама, то папа — точно. «Я тебя породил, я тебя и убью». Как Тарас Бульба.

В этой семье не воспитывали ребёнка. Автор рисует картинки того, к чему приводит уродующее антивоспитание сына. Не воспитывали ни на «заре», когда он лежал поперёк лавки, ни «днём», когда гонял на велике, а к «вечеру» уже не́чего ловить.

И не́чего, и не́кого ловить вечером во ржи. «Если ты ловил кого-то вечером, во ржи».

Когда отсутствует само понятие «уважение» (родителей, стариков, учителей, должностных лиц в силу их компетенций и обязанностей и т. д.), на пустое место приходит глумление. А позже — цинизм и злоба, как защитная реакция от мира, который не может принять ТАКОГО тебя, поэтому ты готов всех «остальных без зазрения совести можно отправить на скотобойню. Прицельный выстрел с близкого расстояния прямо в голову, чтобы не рыпались понапрасну.» Ничего себе, да?!!

Вот на какие рассуждения подвигла меня эта книженция-малютка. Это и есть отзыв. От души. И тоже своего рода бунт. Как у главного персонажа. Но только далеко не по одним и тем же основаниям.

… И отстаньте от подростков со своими взрослыми дурацкими вопросами!!! Поставьте себя на их место. Хотите, чтобы вам задавали эти же самые вопросы? — Думаю, что нет. Нам хочется укрыться в свой черепаховый домик. Так вот, им — тоже!

****

«Понимаешь, я себе представил, как маленькие ребятишки играют вечером в огромном поле, во ржи. Тысячи малышей, и кругом — ни души, ни одного взрослого, кроме меня. А я стою на самом краю скалы, над пропастью, понимаешь? И моё дело — ловить ребятишек, чтобы они не сорвались в пропасть. Понимаешь, они играют и не видят, куда бегут, а тут я подбегаю и ловлю их, чтобы они не сорвались. Вот и вся моя работа. Стеречь ребят над пропастью во ржи. Знаю, это глупости, но это единственное, чего мне хочется по-настоящему. Наверно, я дурак.»
( Джером Дэвид Сэлинджер. «Над пропастью во ржи». Изменённое стихотворение Роберта Бёрнса)

За прозрачность и понятность ЧТО, ЗАЧЕМ и ПОЧЕМУ Герман Кох хотел излить в своей книжечке, а также за то, что излагает он неплохо, но не мастерски: слишком плотный текст, критически небольшое количество диалогов, куски текста, не работающие на идею произведения ... Но за искорки юмора, и, несмотря на то, что всё могло бы быть во много раз короче, но совсем уж длинно не стало, я бы хотела поставить за книжку удовлетворительную оценку. Она, на мой взгляд, могла бы послужить в качестве наброска для повести: «режиссёрский синопсис».

«Он начинает с чистого листа. Он задумался о том, как быть дальше. У него впереди целая жизнь.»

P.S.
Если бы в мои 16-17 лет меня выперли из школы, и я даже знала, что сама в этом виновата, мне, возможно, захотелось бы написать что-то нечто подобное. Такие обиды сами по себе не проходят: они жаждут сатисфакции. И не важно, в каком виде. И не важно, что сыровато получится. Главное, нужно действие. Обвинить. Отомстить. Оправдать себя. Чтобы забыть.

Лермонтов же обвинил и отомстил (да ещё как!!!) в неоконченном автобиграфичном романе — «Княгине Ли́говской». Обиде нужен выход. А иначе нельзя. Она же будет глодать тебя изнутри. Жорж Печорин в романе на мир заставляет нас смотреть его глазами. Точно также, как в прочитанной книжке. Мотив-то у главных персонажей один и тот же.

И ничего, что Мишель в 1837 году выместил злобу истинного нарцисса на страницах своего романа, ставших всеобщим достоянием. Это ли не удовлетворение?!! Его читают и сегодня. И месть его жива, намного пережив своего создателя. То же самое я вижу и у Германа Коха: тот же нарциссизм. То же желание поквитаться …

Но в одном я не права. Меня бы никогда не исключили из школы. И я благодарна своим родителям и бабушке за воспитание, которое они мне дали. Потому что любили. И я их люблю бесконечно. А Коха читать, вообще-то, больно ...

P.S. P.S.
Буллинг бывает явный и скрытый. Скрытый - тоньше, неочевидный, но не менее жестокий. Ни тот, ни другой вид буллинга без жертв не обходится.
Правду можно утаить от родителей, учителей, друзей и даже от самого себя. Но только не от Него.
Когда хочешь найти виноватого, начинай с себя.
Начать новую жизнь с «чистого листа» без покаяния ещё никому не удавалось. А впрочем, её и быть не может по определению: жизнь только одна.
Можно унести ноги подальше от неприятных мест, будоражащих совесть, только от себя ноги унести не сможешь.