4

Не такое уж частое явление в литературе, когда главный герой произведения является не образцом для подражания или хотя бы героем, чьи душевные качествf будут воспеваться прямо пропорционально его недостаткам, а станет воплощением всего самого низменного и порочного. Я не говорю о таких книгах, как «120 дней Содома» (кто вообще будет о таком говорить?), хотя были книги и более философски углубленные, полные мятежных исканий и душевных терзаний на пути к истине.
Нет, здесь случай вполне конкретный.

Дориан Грей — внешнее воплощение всего самого прекрасного, чувственного и в то же время чистого и невинного, что только можно вообразить себе в живом человеке. Золотистые кудри, голубые глаза, безупречная кожа, алые губы... Мимолетное желание, подхлестнутое ядовитыми речами прожженого циника и страстными изъявлениями восторга болезненно утонченного художника — и Дориан ставит ногу на первую ступеньку бездонного колодца, уводящего его прямиком в ад.
Причем неважно, верят герои в этот самый ад или нет (лорд Генри вот ни во что не верит — он предпочитал все отрицать и все порицать, считать самым опытным и мудрым только себя, хотя на самом деле он просто несчастный очерствелый душой человек, которому настолько застил глаза собственный эгоизм, что через его алмазный слой не пробиться даже ядерной боеголовкой). Ад — это то состояние души, в которое раз за разом будет ввергать себя юный и прекрасный Дориан, отбрасывая угрызения совести как вчерашнюю газету и нисколько не задумываясь над тем, что правильно, а что аморально.

В школе я так и не дочитала эту книгу. Уже не вспомню причины, однако сейчас я могу утверждать вполне уверенно — у каждой книги есть свой особый период, когда она может максимально точно и целостно быть понять и осознанной читателем. Мой период наступил сейчас.
Не то чтобы я посчитала «Портрет Дориана Грея» шедевром, однако это действительно потрясающая книга. Каждая страница, каждый целостный монолог, каждый остроумный и изящный диалог полны таких мудрых, хотя и специфичных мыслей, что я истратила на них не одну пачку стикеров. Сам Уайльд говорил устами своих персонажей, причем не одного конкретного, а сразу всех. Не поверю, что он ни разу не вложил в их уста свои собственные мысли (и это выдает в нем сексиста еще худшего, чем был Толстой. При всей моей любви ко Льву Николаевичу, правда).

На примере художника Бэзила Холлуорда показаня вся трагедия творца, чье творение, столь любовно пестуемое, было отнято и поругано, восстало и повергло своего создателя в прах. На примере лорда Генри Уайльд продемонстрировал, как легко очернить и извратить все самое прекрасное, лишь подав это под нужным, привлекательным и пикантным соусом упоительного греха, за который не будет расплаты. Примером же Дориана служит то, насколько яро и опасно могут вспыхнуть самые темные наклонности, если разбудить их в еще невинно дремющей душе. По сути, «Портрет Дориана Грея» - это как едкая ирония о Пигмалионе и Галатее, в чью невинную идиллию ворвался жестокий бог Пан, и разорвав тонкую ткань между добродетелью и пороком, навесил ярлык «продано» на самые грязные человеческие наклонности.

В книге нет ни одного персонажа, чьему примеру хотелось бы последовать. Дружба в ней зависимая и болезненная, любовь — токсичная и однобокая, прихоти и наклонности — черные и эгоистичные, а мораль... мораль такова, что за все в этой жизни приходится платить. И попытка сбежать от ответственности закончится разве тем, что черное снова станет белым, а порок настолько изменит моральный, и внешний облик грешника, что узнать его можно будет лишь по одежде.