3 Всё, о чём нам врали большевики, оказалось правдой

Caveat

Хочу сразу сказать, что невысокую оценку я ставлю именно этому изданию "Блокадной книги" (серия "Русская литература. Большие книги", издательство "Азбука", 2022 г.), которое включает не только сам классический текст, уже вошедший в корпус основных книг по блокаде, но и вступление, невошедшие главы и приложения. Ниже поясню свои замечания и претензии.

"Блокадная книга": ad fontes

Начать стоит собственно с "Блокадной книги". Что такого в этом произведении, что обусловило его громкий успех в СССР на стыке 70х и 80х годов прошлого столетия? Видимо, тут есть три фактора.

Во-первых, сыграл свою роль необычный формат произведения: авторы повествуют о трагичном эпизоде Великой Отечественной войны через прямую речь непосредственных участников. Жанр "устной истории" (oral history) был тогда с одной стороны достаточно новаторским, в том числе в применении к теме блокадного Ленинграда, с другой стороны уже опробованным Алесем Адамовичем в сборнике "Я из огненной деревни".

Во-вторых, сама концентрация воспоминаний была необычной. Про голод, холод, воду из проруби, студень из клея, дистрофиков и эвакуацию писали и до этого; "Блокадная книга" не сделала никаких открытий в этом плане. Однако, наверное, впервые в одном месте было собрано такое многоголосие свидетелей той страшной поры.

Ну и в-третьих, книга необычна тем, что поставила на первый план простого человека, который формально не сделал ничего геройского. Из записных книжек Адамовича:

"Нет, не будем мы изображать эту ситуацию как подходящую для проявления героизма советского человека, человечности.Будет и это... Но тем выше наша оценка будет человеческого проявления, если мы поймем, как в такой ситуации человек не хозяин себе перед таким голодом".

Такой подход не то что бы был свойственен советской литературе, прославляющей и продвигающей героя. В свете этого примечательно отношение к книге и её авторам бывшего блокадника и историка Ю.Колосова:

"К Гранину я отношусь очень осторожно. Ещё с тех времен, когда он обратился к ветеранам с просьбой предоставить ему блокадные дневники. [...] Мы считали, что это будет настоящей книгой памяти, для меня это было делом чести. [...] Но Даниил Гранин и Алесь Адамович по-своему обработали дневники, которые мы им предоставили. И обратите внимание, какой же дневник лег в основу книги? Дневник Юрия Рябинкина – мальчишки, который не работал, не учился. Он выживал..."

С Колосовым можно поспорить. Юра Рябинкин не просто выживал: пока были силы, он участвовал в земляных работах по обороне города, по ночам гасил "зажигалки" на крышах домов. Но даже если бы он этого и не делал, заслуживает ли Юра Рябинкин столь пристального внимания Гранина/Адамовича? И вобще "пассивные защитники" Лениграда - достойны ли они памяти и преклонения? На мой взгляд, безусловно. Тут я соглашусь с Граниным / Адамовичем. Те, кто не переступил последнюю черту, кто остался человеком в тех тяжелейших нечеловеческих условиях, тот достоен доброго слова и светлой памяти.

Мне показалось, лейтмотив всей книги - это поиск авторами ответа на вопрос, что удерживает человека от расчеловечения, что помогает ему преодолеть невообразимое и выжить, оставшись homo sapiens. Авторы пытаются доказать, что залог внутренней стойкости - прежде всего интеллигентность. По тексту здесь и там разбросаны утверждения об особой культуре ленинградцев, что, по-моему, несколько несправедливо по отношению к жителям других городов и весей Советского Союза. Кажется, тут авторы где-то подспудно проецируют себя: мол, именно такие как они (образованные, начитанные, воспитанные) тогда не сломались под жутким гнётом голода, холода и бомбёжек. По-моему, это большое упрощение. Подло вели себя и начитанные, последнюю черту могли переступить и воспитанные. И при этом достойно вели себя самые простые люди "от сохи". На мой взгляд, то, что не давало сломаться блокаднику, это прежде всего принципы, которые человек сам для себя сформировал и которых он всячески старался держаться. А как были сформированы эти принципы: благодаря природным склонностям человека либо воспитанию в семье и в школе, вследствие прочитанных книг или вследствие государственной пропаганды, которая в СССР граждан в основном призывала следовать ценностям высокого порядка (взаимовыручка, трудолюбие, приоритет общего над личным и т.п.) - это неважно. Кстати об этом же отчасти проговаривается и сам Адамович в своих записных книжках в 1975 году, ещё только размышляя над планом книги:

"И вот люди оставались людьми. У одних народная естественная нравственность. У других - интеллигентская."

Ещё один важный фактор выживания Человека в блокадном Ленинграде, подмеченный в "Блокадной книге" - это дело. Умирал прежде всего тот, кто смирялся, переставал двигаться и держать перед собой цель. Та самая спасительная цель могла быть совершенно разного порядка: от изобретения чего-то, позволяющего облегчить жизнь людей, до ведения дневника на всём протяжении блокады для потомков. Но цель, которая буквально заставляет человека жить, должна быть. Так, одна из героинь книги позволяет себе умереть, но только после того, как достигает своей цели - вывозит своего ребёнка в Вологду.

Ну и мир, коллектив. Третий отмеченный в книге фактор. Выжить можно было только с помощью других. И речь не только о близких, друзьях и коллегах. В жизни многих выживших ленинградцев был незнакомый спаситель, который протягивал руку в самый тяжелый момент. Сослуживец ли мужа, принесший посылку с едой, прохожий ли на улице, отдавший кусок хлеба или помогший тянуть саночки... "У каждого был свой спаситель".

Обобщение личного опыта блокадников, сделанное Граниным /Адамовичем, безусловно вносит важную лепту в историю изучения осаждённого Ленинграда и сохранение памяти о героизме защитников города.

Бочка дегтя от Гранина

А теперь о неприятном.

То издание "Блокадной книги", которое читал я, дополнено следующим:
-введение за авторством Гранина;
-главы, не вошедшие в "Блокадную книгу" (про то, как советские цензоры не дали авторам рассказать про каннибализм в блокадном городе и про т.н. "ленинградское дело");
- статья "Ромовые бабы" за подписью Гранина.
- записные книжки Алеся Адамовича в той части, в которой записи относились к созданию "Блокадной книги".

Всё перечисленное за исключением записных книжек Адамовича (к ним кстати и меньше всего претензий) очевидно относится к постсоветскому времени. Всё перечисленное содержит пересказ слухов, передёргивания и прямую ложь (такое ощущение, порой взятую из нацистской пропаганды). Прикладывать такое к "Блокадной книге" без каких-либо научных комментариев - натуральная подлость со стороны редакторов издания.

Вот Гранин / Адамович жалуются, что советские редакторы не дали им рассказать в книге про каннибализм в осаждённом Ленинграде. Но насколько было характерно для блокады людоедство? Цитирую ведущего российского специалиста по блокаде, доктора исторических наук и профессора Н.Ломагина:

"Конечно, голод был жесточайший, в этом сомнений быть не может. И случались, в том числе, ужасные вещи. Но имеющиеся в нашем распоряжении материалы управления НКВД позволяют назвать некоторые цифры точнее. На самом деле, даже в условиях лютой зимы 1941 – 1942 года людей, совершивших такие преступления, было ничтожно мало – 0,1% от многомиллионного города <...> Если предположить, что пойманы не все виноватые, то эту величину можно умножить на 2 или на 3, не больше. Получившееся число все равно даже примерно не дотягивает до того, что пытаются раздуть из этого вопроса некоторые личности"

Типичная ошибка авторов, которые пытались частные случаи людоедства выдать за некое свойственное тому времени явление. При этом в самой "Блокадной книге" те же Гранин и Адамович говорят и о "малом радиусе" восприятия человеком событий, и об осторожности работы с впечатлениями людей, переполненными и слухами, и пост-знанием. Но в жареной теме людоедства все эти предостережения вдруг забываются. Как говорят на американском ТВ: if it bleeds, it leads.

Вообще у меня сложилось ощущение, что эта осторожность, этот взвешенный подход исследователя в самой "Блокадной книге" - не личное качество Гранина / Адамовича, а рука всё того же "цензора". Якобы обличающая советскую цензуру вклейка с изображением правок в вёрстке глав "Блокадной книги" в журнале "Новый мир" (1977 г., N 12) показывает, как из раза в раз корректируются именно эмоциональные, не взвешенные заходы авторов про некую "правду" и про "люди хотят знать". И действительно, на основании субъективно подобранных дневников и воспоминаний отдельных блокадников, без привлечения массива иных документов, вряд ли можно рассказать всеобъемлющую правду о блокаде, к ней можно только приблизиться. Ну а про "люди хотят знать" уже говорилось - те, кто хотели узнать про блокадный Ленинград, всё знали и без Гранина / Адамовича из работ историков, из воспоминаний блокадников, из книг тех же Берггольц, Ибнер, Чаковского и многих других.

А вот на контрасте пример того, что получается, если устраниться от редакторской работы и дать авторам полную свободу бить на эмоции и нести чудовищную чушь. Цитата из "Глав, которых не было":

"Сегодня мы узнаём про ещё более-масштабную и страшную блокаду — целого края, юга России и Украины, организованную нашими кремлевскими людоедами в годы коллективизации. Теперь прикиньте: около 10 миллионов уморенных голодом крестьян! "

Вот так авторы в пост-перестроечном угаре лепят ересь, приравнивая засуху и последовавший неурожай к намеренным действиям властей, увеличивают число жертв более чем в три раза (по оценкам историков В. Земскова, В. Данилова и С. Виткрофта, в регионах СССР, пораженных засухой, погибло до 3 млн людей). Тут же авторы умалчивают, что "кремлевские людоеды", осознав масштабы бедствия, сразу стали принимать меры к спасению населения от беды, а вот фашистская Германия всё время блокады и расстреливала голодающих, и бомбила их жилища, водопровод, да электроподстанции. У поражённых мутными "откровениями" перестройки авторов советские власти хуже! Ну как такое можно пускать в печать без комментария, господа редакторы "Блокадной книги" в издательстве "Азбука"? Тут уже сам невольно затоскуешь по советским цензорам.

Входящий в приложения к "Блокадной книге" откровенный пасквиль под названием "Ромовые бабы" за авторством Гранина, увы, также не удостоился какого-то комментария от издателя. А в пасквиле том всё та же антисоветская пропагандистская чушь о том, как в Смольном "обжирались" сладкой выпечкой. Конечно же, у вырвавшегося из пут советской цензуры "правдолюба" Гранина никаких подтверждений обвинениям нет. Неизвестно, из чего делались "ромовые бабы" на знаменитом фото; скорее всего в ход шли в том числе примеси и эрзац-продукты. Зато известно, что продавали этих "баб" каждому желающему зрителю в фойе театра комедии им.Акимова в декабре 1941 года (см. дневник Л.В.Шапориной, опубликованный в 2009 году и выдержавший уже три переиздания). Зато известно, что тот же Жданов был диабетиком и не ел сладкое. Зато в тех же записных книжках Адамовича есть упоминание слов А.Н.Болдырева, занимавшегося эвакуацией предприятий из осаждённого Ленинграда:

"О Смольном. Спали урывками, 3-3,5 часа. Ночью — итоги, планы. Днем — оперативная работа. Столовая Смольного скромная очень, сверхскромный паек. Суп жиденький, хлеб с суррогатами."

Но зачем все эти факты Гранину, зачем они редакторам издания? Всё же понятно: власть обжирается в отрыве от народа. Типичное проецирование современной действительности на события прошлого. Типичная чушь в духе "народ выиграл войну сам собой, вопреки руководству".

И вот так у Гранина во всём (подозреваю, что и у Адамовича тоже). Ему нельзя доверять на слово, за его спиной должен стоять редактор и перепроверять все его заходы. Это касается не только "поделок", приклеенных к "Блокадной книге", но и рассказов писателя о себе. Гранин из его собственных воспоминаний резко отличается от Германа (настоящая фамилия писателя), зафиксированного в документах. Это убедительно, с доказательствами (а не с эмоциями про "правду") показал исследователь М. Золотоносов. Вымышленный окопный рядовой Гранин после войны стал писателем-полудиссидентом, защищавшим либеральные ценности и вдохнувшим полной грудью лишь после распада СССР. А вот реальный политрук Герман после войны стал чиновником Союза писателей, где, пользуясь благами приближенного к властям, последовательно осуждал и Бродского и Пастернака, и Солженицына. Не то чтобы я поклонник всех перечисленных, но оцените флюгерство Германа: при Советах он член партии и, считай, чиновник, а в новой России он либерал и последовательный антисоветчик.

В свете вышесказанного

Саму "Блокадную книгу" можно читать смело. Сильный текст: прямая речь жителей Ленинграда, записанная в самый тяжелый период осады, воспоминания выживших, сдержанные комментарии авторов. Пробирает.

Всё остальное в этом издании, увы, содержит много ляпов, вранья и несправедливых эмоций. Читать не стоит. Ну или, читая, перепроверять каждую запятую.