5 Детектив – производственный роман – животрепещущая тема

Очень люблю в литературе тему творчества и творцов. И очень неожиданно встретить эту тему в жанре детектива. Авторов, занимающихся созданием книг, несомненно тема творчества не могла не волновать лично. А когда автор пишет на лично его будоражащие и беспокоящие темы, читатель этого не может не чувствовать. Страницы книги оживают.

По мысли Виктора Франкла, самореализация в творчестве – один из возможных выборов смысла жизни. А любого человек, смею надеяться, время от времени волнуют вопросы смысла его жизни.

Сюжет интересно выстроен, авторы устроили перекличку двух эпох (70-е г.г. двадцатого века и XVII – XVIII века). Читатель знакомится параллельно и с создателями знаменитых скрипок и с талантливыми скрипачами. И те, и другие - потрясающе трудолюбивы и работоспособны.

Сам жанр детектива предполагает, что кроме творцов есть в мире и те, кто по словам Михаила Анчарова

стремятся сожрать и присвоить все, что сотворят другие. Не могу не поделиться этими гениальными словами Анчарова:

"Первый сказал: "Счастье - это когда много работы и много любви, и тогда работа толкает к любви, а любовь порождает работу".
Второй сказал: "Чепуха. Счастье - это когда нет ни занятий, ни домашних заданий, ни работы, ни отпусков, ни каникул, а есть только весна, лето, зима, осень и можно писать их красками и кистями, и резцом, и пером круглосуточно и без отдыха".
Третий сказал: "Счастье - то когда можно выдумывать и бросать идеи пачками и не заботиться о том, что они не осуществятся".
Четвертый сказал: "Счастье - это когда спасаешь, помогаешь, стоишь насмерть за правое дело, защищаешь и делаешь подарки".
И только пятый молчал. Ибо он боялся признаться, что его счастье - это сожрать все то, что придумают и добудут остальные четверо.
Люди, запомните: если что-нибудь не ладится в вашей жизни, это значит, что рядом с вами или в вас самих завелся пятый...".

Вайнеры усилили контраст между творцами и преступниками, раскрывая характер одного из преступников в соответствующем контексте, в котором дети погибали от голода, а кто-то наживался, несмотря на…Эти строки нельзя читать без слез.

До тысячи человек в день от голодухи помирало, последнее люди отдавали за краюху хлеба. И вот эти черви могильные на горе людском, на крови да на слезах жизнь себе развеселую устроили, в золоте купались!

— Когда пошел я к Никодимову на квартиру — брать его, в утро это самое соседская девочка померла. И сам иду — в голове туман, гул от болезни да от слабости, от голодухи постоянной, от кофея эрзацного. Вошел к нему, огляделся — музей пополам с лабазом. Тут тебе хрусталь и шоколад, картины у стены сложены и бочоночек с икрой зернистой, в шкафу — кольца, браслетки, поверишь — зубы золотые в коробочке сложены, булки белые и сало-шпиг с тушенкой. В ящике со сливочным маслом триста монет золотых. Сел я на табурет и заплакал. «Фашист ты проклятый, — говорю ему, — ты ведь нам в спину из пулемета молотишь»

От таких строк становится жутко, намного более жутко, чем от морей крови или расчлененки в других детективах.

Эта книга интересна и как производственный роман. Герои ежедневно работают: запросы, проверки мелких деталей, отчеты, анализ информации, определение места жительства преступника по номеру на консервной банке.
Еще я порадовалась за сыщиков. Позвонили по телефону диспетчеру такси и сразу же по телефону получили всю нужную информацию. В наш «век скоростей» следователь, наверное, замучается писать и визировать запросы для получения необходимой информации. Я, конечно, следователем не работала, но опыт работы в других организациях просто не дает предположить иного.

Еще мне нравится в книге позиция авторов, за которую их нередко критикуют и относят ее к недостаткам книги. Авторы четко отстаивают тезис о гнусности, подлости и мерзости воровства. И то, что зло должно быть наказано. Их герои непримиримо готовы бороться с этим явлением. Вор должен сидеть!

Кто-то видит в такой позиции слишком черно-белую картинку. «Слишком правильную». Но не с этого ли начинается иногда размывание настоящих ценностей? Сразу возникает вопрос. Слишком свежая еда – это плохо? Она должна быть с душком? Сначала объявляют их слишком правильными. Белый слишком белый, черный слишком черный. И вот уже вместо ярких контрастных цветов один серый, который заполняет как туманом неопределенностью нравственных ориентиров, а в тумане так несложно выдать одно за другое, манипулировать и подтасовывать факты, открывать окна Овертона.

А может быть прав следователь Долгов?

— Может, зря? — повернулся к нему всем громадным телом своим Долгов. — Зря, может быть, ко всякой твари жалость имеем? Кабы не пожалели тогда Никодимова, может быть, ты ко мне сейчас не прибежал? А-а? То-то! И не какая это не гуманность, а гнилой либерализм! Этот Никодимов наших людей не хуже немцев убивал.

Вот если бы картинка у авторов была, действительно, черно-белая, то авторы бы не ставили этого вопроса. И Тихонов, и его начальник были бы бесспорно согласны с Долговым. Но они не настолько радикальны.
А вопросы – отличные, они стимулируют размышлять.