5

Помнится в детстве: летнее чтение и наводящий смертную скуку сборник романов Тургенева, раздражающий слог, унылый сюжет, а я в яблоневом саду на покрывале чувствую невыносимую потребность отправить всех этих барышень вместе с книгой обратно на полку. Манят летний день, грядка с клубникой, куст со смородиной и скорая перспектива похода с дедушкой в лес за грибами, потому что дождь недавно был...
Прошло много лет, давно уже ничего нет... ни смородины, ни книги, ни бабушки с дедушкой...
Тихая грусть и очередное признание в любви к Ивану Сергеевичу. Как так произошло, что он из вызывающего зевки зануды превратился в рассказчика, завораживающего читателя своим слогом и обыденным сюжетом?
И почему я задаюсь нервирующим меня вопросом: "Тургенев? Не Достоевский?" Особенно забавно это выглядит на фоне напряженных отношений писателей в реальной жизни. В общем-то, читатели в большинстве своем полигамны, потому не задаются столь странными вопросами. Да, звон Благовеста торжественен, тревожит душу, но перезвон малых колоколов эту душу радует и умиротворяет.
По сути, роман "Дым" мало чем отличается от других произведений автора - все та же femme fatale, как воспоминание о вечной Полине Виардо в жизни писателя, и бесконечные попытки Ивана Сергеевича хотя бы в своем воображении вырваться из ее власти, преодолеть себя и сжирающую его страсть...
В романе много рассуждений на тему "западничества" и "славянофильства", полные усталости от всех этих бесконечных дискуссий, за которыми нет ничего. Дым, дым... все пустое.
Что оказалось приятной неожиданностью для меня, так это деликатная саркастичность автора, используемая для характеристик некоторых персонажей. Видимо Тургенева так утомило местное Баден-Баденское сообщество земляков, что сдержать себя у него не было сил. Как он там в конце писал об Ирине Павловне, об ее "озлобленном уме"? Конечно, Ивана Сергеевича в этом нельзя обвинить, но меткие замечания его, полагаю, достигли своей цели, и некоторых соотечественников, вероятно, от них покоробило.

История любви, предательства и страсти, вечная и очень русская.