4.5

Он – лучшее, что могло с нами случиться, сказал я. И это не было ложью. Наоборот, это была правда самого ценного сорта – та, что имеет по меньшей мере два смысла.

Написать отзыв на хорошую серьезную книгу нелегко.
Если в случае с жанровым романом всегда можно обойтись констатацией интересного сюжета и восторгами в адрес милых твоему сердцу персонажей, то с премиальной прозой приходится копать глубже, выискивать смыслы, контексты и подтексты, а потом в какой-то момент всё равно признавать, что не вывезла, не сдюжила против глубины, многозначности и превосходного текста, адекватно препарировать который в любительской рецензии в конечном итоге просто невозможно, да и не стоит, лучше прочувствовать самому.
Пугающий и в то же время забавный "Сочувствующий" стал для меня очередным примером такой книги.

Безымянный герой Нгуена в первых же предложениях написанного от его лица текста признается, что он крот: "Я шпион, невидимка, тайный агент, человек с двумя лицами. Еще (что, наверное, неудивительно) я человек с двумя разными сознаниями".
Сын французского католического священника и матери-вьетнамки с рождения обречен зависнуть меж двух миров, рас и мировоззрений, не будучи своим ни для одной сторон, а потому принимает решение играть сразу за обе. В начале книги он служит адъютантом при южновьетнамском генерале, в 1975 году вынужденном экстренно эвакуироваться из Сайгона под защиту покровительствовавших этой стороне конфликта американцев. В то же время герой шпионит в пользу северовьетнамских коммунистов и, перенесясь в США, показательно впитывает американские идеи, чтобы иметь возможность следить за организуемым генералом сообществом изгнанников.

Довольно быстро становится ясно, что признания в двойной игре делаются не просто так, праздных мемуаров ради, а предназначаются для глаз некого "коменданта".
Как и почему персонажа вынесло из благополучной Америки в необходимость каяться в бытовом и политическом двоемыслии и чем всё это для него закончится, станет понятно только к последней четверти книги, когда расслабленный ироничным и легким до сей поры повествованием читатель вынужден будет вывалиться в жестокую реальность последствий победившего революционного сознания.
Именно это, вкупе с затянувшимися кульминацией и развязкой, побудило меня снизить оценку романа на полбалла.
В остальном это восторг.
Хотя также и повод для не самых приятных в наше время параллелей и ассоциаций.

Возвращаясь к желанию выискивать смыслы, контексты и подтексты, отмечу прежде всего готовность автора подбросить массу поводов для свободной интерпретации - даже в определении главных тем текста.
Да, в первую очередь это роман о частном и общесоциальном наследии войны во Вьетнаме, а также об участии Америки в локальных конфликтах, но это также шпионская история, роман об иммигрантах и сложностях релокации, кампусная проза, любовный спин-офф, политический памфлет, комедия голливудских нравов, (кино)производственный роман, а временами еще и чуть ли не философская притча.
Будучи склонным к самокопанию интеллектуалом с задвоенной не по собственной воле идентичностью, герой "Сочувствующего" идеально подходит на роль того, кто может интегрировать всё это в одной личной истории, и успешно справляется со своей задачей почти до самого конца, где меня слегка укачало на затянутых внутренних и внешних изысканиях.
Конечно, повышение градуса абсурда и сатирической критики происходящего можно было заметить, еще когда автор закинул героя на съемочную площадку и принялся нещадно проходиться по фильмам вроде "Апокалипсис сегодня" и (кажется) лично Фрэнсису Форду Копполе, однако даже это не подготовило меня к финалу и его несколько искусственной и склонной к самоповторам дидактичности.

Впрочем, книга всё равно гораздо больше радует, чем раздражает.
Едкой иронией, сопровождающей описание взаимных предубеждений и недопониманий между Востоком и Западом.
Акробатической способностью рассказчика балансировать между двумя мирами - его силой и слабостью одновременно.
Сложной моральной дилеммой, с которой сталкиваются люди, вынужденные выбирать не между добром и злом и даже не между политическими убеждениями и личной преданностью, а между правдой одной и другой стороны, обе из которых ему в чем-то близки.
Наконец, вызывающим стыд пониманием того, насколько непривычно смотреть на американскую драму участия в войне во Вьетнаме глазами фона из обычно бессловесных вьетнамских статистов.

Тут много скрытого гнева и сложных вопросов под маской персонажного цинизма, но также чувствуется сильный авторский голос, который нашел довольно необычную форму самовыражения и, к счастью, получил достойное русскоязычное воплощение благодаря превосходной работе переводчика.

После десятого путча я стал относиться к нашему абсурдному государству со смесью злости и отчаяния, слегка сдобренной юмором, и под влиянием этого коктейля освежил свои политические клятвы.

Приятного вам шелеста страниц!