4.5 «Народ, не знающий своего прошлого, не имеет будущего»

Первые строки книги обманчивы. Начинаешь читать в полной уверенности, что речь идет о затерянной где-то в глубинке деревне. Но очень скоро в тексте начинают попадаться черные зайцы, которые почему-то живут на деревьях, и прочие неведомые огнецы, а к концу первой главы и вовсе выясняется, что здесь некогда произошла ядерная катастрофа (люди с «АРУЖЫЕМ» доигрались), необратимо изменившая мир. Как следствие, общество раскололось на неравные части: прежние, пережившие Взрыв, и их потомки (каждый с каким-нибудь последствием). Есть еще перерожденцы, которые тоже помнят прошлую жизнь - но их используют в качестве тягловой силы, запрягая в сани.

Прогресс и уровень жизни откатились глубоко назад - веку этак к XVI-XVII, чем и воспользовались власть имущие (заправляет здесь всем Набольший Мурза Федор Кузьмич). «Прежних» слишком мало, чтобы они могли вразумить общество, да и недовольство свое они предпочитают выражать в узком кругу. Перерожденцев и вовсе не воспринимают всерьез. А самое главное, под предлогом заботы о населении запрещены «старопечатные», то есть изданные до Взрыва, книги, ведь они вызывают Болезнь – но нам-то понятно, что совсем не в этом дело... Наличие таких книг тщательно скрывают, иначе примчатся страшные санитары на красных санях и с крюками. Нельзя сказать, что книг здесь нет вовсе, но выясняется, что вся сокровищница мировой литературы, оказывается, «написана» Набольшим Мурзой.

Главный герой, глазами которого мы смотрим на мир «Кыси», - сын «прежней» женщины Бенедикт. Трудится Бенедикт в казенной избе переписчиком, книги «авторства» Набольшего Мурзы перебеляет. Человек невежественный, но выделяется тем, что хоть как-то стремится к просвещению. И в какой-то момент вытягивает счастливый билет: невеста Оленька-то, оказывается, дочь самого Главного Санитара!

Став частью привилегированной семьи, он, соответственно, получает доступ к ее огромной «старопечатной» библиотеке, и увлечение книгами превращается у него в одержимость. Причем ему совершенно все равно, что именно читать:

Вот почитает из журнала, а потом “Одиссею” немножко, потом Ямамото какое, или “Переписку из двух углов”, или стихи, или “Уход за кожаной обувью”, а то Сартра - чего захочет, то и почитает, все тут, все при нем.

Вот только не идет ему прочитанное впрок, и в голове у него царит форменный бардак, подобный тому, какой он навел в тестевой библиотеке. Ведь мало просто прочитать, нужно еще суметь осмыслить прочитанное, а Бенедикт из тех, кто смотрит в книгу, а видит всем известно что и продолжает воспринимать все буквально:

А почему еще жизнь духовную называют возвышенной? - да потому что книгу куда повыше ставят, на верхний ярус, на полку, чтобы если случись такое несчастье, что пробралась тварь [т.е. мышь] в дом, так чтобы понадежнее уберечь сокровище. Вот почему!

Судит он обо всем поверхностно, не смотрит вглубь. Но все равно ищет, ищет ту самую книгу, в которой сказано, как правильно жить…

Гремучая смесь из постапокалиптики, антиутопии и сатиры, местами даже, пожалуй, стеба, рассказанная лубочно-простонародным языком. Текст романа - еще и викторина для знатоков русской литературы: в него вплетены стихи Пушкина, Лермонтова, Блока, Мандельштама, Окуджавы, Пастернака, Цветаевой… (разумеется, без указания подлинного авторства).