4

Я опять забыла, о чем читала до этого у Феллоуза, в его "Снобах" и "Белгравии". Но это снова о том, как некоторые поступки в среде аристократов - и неважно, где мы, в первой половине 19- го века или во второй половине 20-го - эти поступки порой непонятны, часто их совершающие загоняют себя в такую пропасть, откуда не выбраться, а правят в этом узком сообществе неписанные законы, в которых сам черт ногу сломит и, по хорошему, все это частенько напоминает абсурд.

Поэтому неудивительно, что местами на меня попадала скукота, а иногда и отвращение к тем персонажам, коих у Феллоуза несть числа. Но стоило добраться до последней главы, чтобы наконец понять то, о чем его герой вспоминает на протяжении всего романа, о чем в разговорах со своими собеседниками то и дело поминается недобрым словом - некую поездку в Португалию и некий ужин. Поминают, естественно, как нечто катастрофическое, шокирующее и вообще "страх и ужас в Лас-Вегасе".

Но вы будете удивлены, особенно те, кто читал роман, моя реакция, к моменту, когда подступила развязка, оказалась совершенно неадекватной. Наверное, такой эффект на меня произвело обилие аристократического бомонда, и очень разного ко всему прочему, что к достаточно острому моменту я уже не могла сдерживаться и безудержно хохотала. Счастье, что именно это я читала дома, а не в транспорте, как почти всю книгу. И ведь никто не предупреждал, что будет настолько смешно. Или только мне казалось смешным.

Конечно, смех заканчивается, поскольку уж слишком сильна сама развязка. А вся ситуация, что автор оставил нам на посошок, объясняет и обосновывает кажущиеся лишними подробности об аристократах, их нравах, привычках и установках. По прочтении последней главы все уже не кажется лишним или многословным. Мы видим драму, а не фарс, как казалось местами. Автор, решившись от имени своего героя в качестве своего же альтер эго прогуляться по местам его памяти, по страданиям юности, очень даже эффектно рисует представшую перед нами картину.

Как спустя годы и десятилетия оценивается всеми участниками событий то, что они пережили в юности. Как воспринимается, каким мерилом измеряется то, на что когда-то мы могли смотреть лишь с юношеским максимализмом, не как сейчас, видя лишь какие-то оттенки драмы. Тогда для нас все казалось катастрофическим. И герои книги, спустя годы лишь подтверждают, как один, да, все так, тогда все виделось в ином свете. И никакими усилиями этого не изменить, никакими убеждениями. И каждый должен в юности наступить на собственные грабли. И попытаться что-то понять.