2 Спойлер

Книга, после которой я ставлю точку в чтении историй Джоанн Харрис.

Да, она умеет писать очень особенные, очень вкусные книги. В них всегда невероятно роскошно описываются всевозможные лакомства и деликатесы. Она точно тот автор, который и сам знает толк в еде (это очевидно), но ещё и отлично умеет пробудить в читателе самые глубокие эмоции через её описание. Это притягивает. Про такое хочется читать (по крайней мере мне, заядлой гедонистке).

Но! Из раза в раз я обнаруживаю в её книгах под этой пушистой периной тонкой вкуснейшей и ароматной неги твердокаменное дно. Какую-то гадкость, какую-то несправедливость, какую-то темень и гнойный нарыв.

Очень часто в её историях главные герои, которых всегда «тоже можно понять» творят такую дичь, что у меня волосы на голове шевелятся!

И в итоге получается - одной рукой она протягивает тарелку с вкуснейшим, ароматным блюдом, которое одним своим видом будит внутри что-то очень радостное, хорошее и приятное. Но другой рукой насильно впихивает «комплимент от шеф-повара» - тазик с требухой. И отказаться от него никак нельзя.

Меня это всегда очень сильно мучает, потому что активируются две никак не соотнесённые друг с другом части мозга - часть, отвечающая за удовольствие, и часть отвечающая за восприятие трагедий, трудностей, болезненных и плохих событий. Вопреки желанию, ощущаешь себя кем-то вроде собаки Павлова, вырабатывающей умение находить удовольствие в боли и страдании. Знаю, что такие люди есть, но, при всём к ним уважении, я не имею с ними ничего общего. И не хочу учиться быть такими, как они.

Данная конкретная книга в свете всего, что я сейчас описала, не является исключением.

В ней сначала нас помещают в необыкновенный сад, где растёт невероятное количество прекрасных, плодоносящих фруктовых деревьев. Нас окружают выпечкой и рецептами фамильной кулинарной книги. Всё воображение приходит в этот момент в огромный восторг! Все рецепторы поют и танцуют от этого изысканного удовольствия, всё твоё существо радостно и безмятежно нежится в предложенной автором красоте. Но что происходит дальше? Самый настоящий ужас! Появляются люди и дети, которые с видом святой невинности вытворяют такой жестокий кошмар, что словами описать трудно. И всё это падает не на отстранённую невозмутимость, а на душу, распахнутую навстречу тому хорошему, что было перед ней всего лишь несколько минут назад.

В этот раз контраст получился особенно выразительным, меня аж на физическом уровне замутило. Возникло чувство глубокого отторжения всего происходящего.

Не хочу больше переживать подобный опыт.

Да, кроме Харрис никто больше не умеет так писать. И, лишаясь вот этой внутренней, тёмной части её произведений, я, вместе с тем лишаюсь и возможности контактировать с потрясающим трёхзвёздочным литературным вкусовым опытом, заменить который будет нечем. Но это та жертва, которую я согласна принести.

До этого, кстати, не была согласна, но дольки апельсина оказались настолько выдающимся десертом, что сомнений больше никаких нет - от Харрис мне следует держаться подальше, и не соблазняться больше тем, что она пишет.