5

Продолжаю перечитывать. Первая встреча с романом случилась больше двадцати лет назад, конечно, в период увлечения мюзиклом. Мюзикл, пожалуй, меня интересовал даже больше, чем литературный первоисточник)) хотя книгу я прочла с восторгом, ничего не пропуская, даже описания архитектуры. А сейчас показалось, что их там не так уж и много. Во всяком случае, они настолько ярки и живы, таким объёмным, осязаемым, многоголосым встаёт Париж со страниц романа, что не всякое реальное путешествие туда могло бы сравниться с книжным. Надо обладать талантом и знаниями Гюго, чтобы воссоздать до мельчайших деталей средневековые улицы, воскресить забытые имена, провести нас по мостовым, площадям и задворкам, вознести на птичьих крыльях, дать услышать утренний перезвон колоколов, плывущий над городом, подарить Собору душу, а нам – весь этот прекрасный и страшный Париж пятнадцатого века, так горячо любимый автором во всём его блеске и нищете. Для современников Гюго этот роман тоже был историческим – примерно как для нас сегодня были бы книги о 17 веке. Но французам и англичанам с этим жанром (а может, и с историей), ИМХО, повезло больше.
У Гюго вообще всё очень ярко. Все эмоции – страсть, ужас, нежность, отчаяние, гнев, восторг, все краски, все персонажи – главные, второстепенные, эпизодические, у каждого своё лицо, своя речь, своя роль (аудиоверсия Дмитрия Игнатьева, кстати, очень хороша). Все созданы с любовью, и переживаешь, и сочувствуешь всем... кроме Феба. За Квазимодо, как и тогда, сердце рвётся на части, а вот Эсмеральду с высоты прожитых лет хочется чем-нибудь стукнуть, чтоб поумнела... В мюзикле, конечно, сильно облагородили Гренгуара, сделав чуть ли не лидером народного восстания, а ведь в романе он тот ещё пройдоха: козу в охапку и сбежал. Но за голос и харизму Брюно Пельтье простим эту неточность))
У романа и мюзикла счастливая судьба. Оба они великие, каждый в своём жанре. И опять я думаю – стоило бы изобрести машину времени, чтобы авторы книг могли увидеть такие постановки, наверняка Гюго бы оценил. И надеюсь, что обновленный, возрождённый Собор мы все увидим без всякой машины, уже очень скоро. Ему не впервой возрождаться, перестраиваться, менять облик, сочетать несочетаемое, он жив и будет жить. Et quand tu auras besoin d'un abri, tu n'auras qu'à venir demander asile...