В «Одляне...» скупо, даже примитивно, но довольно точно описывается кусок юности сельского хулигана Коли Петрова, собственноручно им загубленной. Действие происходит на рубеже 1960-х и 1970-х, начинается в Тюменской области, в небольшом селе Падун. Коля Петров, он же Ян, он же Камбала, он же Хитрый Глаз, потом просто Глаз, в первой части уже предстаёт законченным продуктом среды, в которой вырос. А рос Коля Петров, как сорная трава. С детства он носился по селу со старшими пацанами, уже заражёнными блатной культурой, жестокими, бесстыжими и абсолютно беспринципными. Старшие товарищи, с которыми не нужно и врагов, учили Колю воровать, довольно гнусно над ним потешались, а когда мальчик отказался выполнять самое мерзкое «поручение», выстрелили ему в скулу, выбив глаз (что впоследствии определило одно из его тюремных прозвищ). Пожалуй, это единственный момент, когда Петрова в книге искренне жаль.
Вырастая, Коля-Ян покорно впитывает в себя, как губка, безнравственные нормы морали своей среды. Он вырос в культуре воровства: прямым текстом автор пишет, что плохим считался тот мужик, который ни одной дощечки с работы не уволок, что такого рода воровство считалось доблестью, крали даже учителя, не особо таясь от учеников. Эта уродливая культура «несунов» и безнравственная этика смешались с подростковыми пороками - жаждой адреналина, нигилизмом, желанием противопоставить себя обществу, принадлежать к группе и вообще получить всё и сразу. Колька с двумя дружками внаглую грабит односельчан, родную школу, учительницу; срывает уроки, не учится, неоднократно изгоняется из школы. Всё это усугубляется тем, что его отец, вышедший на пенсию майор милиции, потворствует своему сыну, вынуждая посредством жалоб в вышестоящие инстанции принимать его обратно. И у меня сложилось впечатление, что при этом он защищает не столько сына, а соё доброе имя. Отец учит Колю отпираться на допросах, ни за что не признавать свою вину: если не будет признания, не посадят. И Коля, усвоив уроки родителя, нагло отпирается, столь же нагло совершает новые преступления и помогает совершать друзьям ещё более тяжкие злодеяния. Он ведёт себя всё наглее, уверившись в своей безнаказанности.

Но сколько верёвочке ни виться, всё равно придёт конец. На силу найдётся большая сила, на любую наглость найдётся большая наглость. Коля попадает туда, где ему самое место - сначала в СИЗО, затем в колонию общего режима для несовершеннолетних в посёлке Одлян (на самом деле посёлок называется Нижний Атлян, и там есть колония, но не для совершеннолетних)

Вторая часть повести, посвящённая пребыванию Коли-Яна в Одляне - самая мерзкая, страшная, чернушная часть повести. Самолюбивый парень, едва спрыгнув с автозака на землю, уже думает, как будет устанавливать свой авторитет, «прописывать» (то есть, бить связанным узелком полотенцем по заду, унижать, просить сделать что-то мерзкое), как подберётся к верхушке иерархии, будет повелевать теми, кто послабее, но не тут-то было. Он попал в подростковый филиал ада, где всё держится на кулаке. Поощряемые тюремным начальством, бригадиры отрядов, активисты, воры смертным боем бьют других пацанов по любому поводу - от «двойки» в школе (это нарушение режима) до... Бьют голыми руками, палками, ногами, подручными предметами, палками, толпой, поодиночке. Бьют за отказ мыть полы, бьют за отказ застилать постели всему отряду, бьют за отказ стирать бригадирские портки. Бьют за попытку самоповреждения или симуляции - единственного шанска хоть ненадолго вырваться из этой преисподней. А за совершённое в Одляне преступление уже не просто бьют толпой...
Поначалу Коля, из Яна и Камбалы превратившийся в Глаз, пытается сопротивляться, но, несколько раз потеряв сознание после сокрушительных ударов по голове, устав терпеть боль и боясь утратить здоровье, поддаётся и начинает выполнять все поручения, что уменьшает количество побоев. Его страшит участь сломанных в щепки воспитанников-изгоев, полупарализованных или страдающих недержанием, способных подбирать хлеб с грязного мокрого пола или есть червивую колбасу, потому что вечно голодны. Но и опасливая покорность ведёт туда же - к отбитым внутренностям, презрению, колбасе с опарышами. Глаз не покладая рук пытается себе навредить, симулировать болезнь и мечтает о самоубийстве, но на последнее не решается - боится, что выживет, и ему будет ещё хуже. Тем не менее, шанс подняться в иерархии ему представится, и власть, которая является испытанием, развращает. Едва Глазу представляется шанс поиздеваться над более слабым, он им с радостью пользуется.

Одлян Кольку-Яна-Глаза не исправляет. Это место в принципе не способно кого-либо исправить; оно способно только выбить остатки человеческого, оставив пустую оболочка, которая постепенно нальётся только большей ненавистью к миру и людям, озлоблением и жаждой взять реванш за былые свои унижения. Вершина воспитательной работы в Одляне - школьные уроки и самодеятельность; в остальное время начальство бросает воспитанников на растерзание друг другу. И те получают свои уроки от окружающей уродливой действительности, вряд ли предусмотренные официальными планами. Недаром преступники, прошедшие колонию для несовершеннолетних, слывут наиболее жестокими.

Глаз не раскаивается, не признаёт по-настоящему своей вины; самое тяжкое его преступление не вызывает у него ужас - ему лишь неприятно об этом вспоминать. До самого конца Глаз винит в своих бедах, в своём горе и сломанной жизни «нечестную милицию», не понимая, что во всём этом виноват только один человек - он сам. Тем более неуместными смотрятся его воспоминания о Вере, девчонке на два года младше, с которой он и не поговорил ни разу. Глаз всегда вспоминает её образ, когда ему становится совсем невмоготу, и клянётся выдержать всё лишь для того, чтобы встретиться с ней на воле. Этот человек потребительски относился к родному отцу, - как и к остальным людям, - и кажется очень неправдоподобной такая бескорыстная, светлая любовь к почти незнакомой девчонке. Как в книжках. Возможно, так неестественно получилось потому, что Леонид Габышев был не писателем, а носителем опыта, который до него никто не живописал.