5 Милосердия!

"Капитанская дочка" стала последним прозаическим произведением Пушкина, его духовным завещанием. К написанию повести Пушкин подходит уже совершенно иным человеком: из богоборца и вольнодумца он становится монархистом, православным христианином. На дворе Польское восстание, Холерные бунты сменяются волнениями военных поселений, – и на фоне этих событий пишется про "русский бунт, бессмысленный и беспощадный", фраза, уже до того опошленная, что будто ради бы неё Пушкин и писал. Если бы А.С. так захотел, то за время работы над "Историей пугачевского бунта" им было добыто изрядно примеров дикости пугачевцев; однако повествование обходится без заваленных трупами рвов вокруг резиденции Пугачева и человеческого сала, которым бунтовщики натирали сапоги.

(К слову о "Николае палкине": на службе историографом в Коллегии иностранных дел, т.е. буквально "работая крокодилом", заниматься Пушкин должен был не историей пугачевщины, а историей Петра I, – но царь никаких проблем не создал).

Наглядно перелом мировоззрения Пушкина видится, если сопоставить "Капитанскую дочку" с другим его главным произведением – "Евгением Онегиным". Тоже ветреный молодой человек, тоже любовный треугольник, стихи, дуэль у речки, любовное письмо. Даже первые строчки созвучны: "Мой дядя самых честных правил..." и "Отец мой, Андрей Петрович Гринев..."; однако во втором случае это звучит как слова из "Отче наш". Иным становится и главный герой. Теперь это не европеизированный современник Пушкина, фактически безотцовщина, повеса и кутежник, а офицерский ребёнок, дитя русской усадебной культуры XVIII в.. Происхождение сильно отличает поведение Гринёва: в первую очередь он верующий, – попадая впросак, Петруша всегда обращается с молитвой и вручает судьбу в руки богу (буран, эшафот, арест), – и всякий раз критическая ситуация благополучно разрешается. Невозможно ждать подобного поведения от Онегина.

Во-вторых, Петруша умеет любить; да и вообще "Капитанская дочка" большее произведение о любви, чем "Евгений Онегин". Здесь нет романтических, книжных воздыханий Ленского, страсти Онегина, незрелой влюблённости Татьяны; как и любое искреннее возвышенное чувство, выражается любовь самым банальным образом: горящими ушами Маши, примитивными стихами Гринёва. Зато каждый любит деятельно: Савельич готов пойти на висельницу вместо Петруши, Гринёв возвращается за угодившим в лапы пугачевцев дядькой, Василиса Егоровна даже не думает покинуть любимого мужа. Любит, я думаю, даже Пугачёв; позвольте поспекулировать:

В письме Петруше Маша упоминает Лизавету Харлову, реально существовавшую жену коменданта Нижнеозерной крепости, наложницу Пугачёва, убитую его людьми. Когда Швабрин раскрывает, что Маша дочка капитана крепости, я думаю, Пугачёв не казнит Гринёва, понимая его чувства (до этого он заявлял, что едет защищать честь сироты, а не любимой). Ведь за несчастный заячий тулуп и штоф вина Пугачёв к тому моменту отплатил уже с излишком.

Не любит один только Швабрин. Швабрин тут наглядно отрицательный персонаж, ведь "он за душегубство и из гвардии выписан, он и в господа бога не верует", он грубо нарушает дуэльный кодекс (не было секундантов) и подло бьёт Гринёва со спины, он перебежчик, он собирается силой женить на себе Машу. Атеизм, дуэли, смутьянство и увлечение стихосложениями даёт основания предполагать, что Швабрин такая пародия на декабриста и, в некоторой степени, на самого Пушкина в юности. Однако я вижу Швабрина несколько сложнее: в конце концов, он не прикасается к Маше, пока держит взаперти, а прежде намеривался сочетаться с ней неравным браком – дворянин с бесприданницей, обрекая себя на существование в провинции. Безнравственность и страстность, сочетаемая с понятием о некоторой чести заставляет меня полагать, что именно Швабриным вдохновлялся Лермонтов при написании Печорина.

Самым ярким персонажем является Пугачёв, на которого Пушкин глазами Гринёва смотрит со смесью ужаса и интереса. Вот как сам А.С. писал про него Давыдову:

Вот мой Пугач: при первом взгляде
Он виден — плут, казак прямой!
В передовом твоём отряде
Урядник был бы он лихой

(Кстати, эта тема получила развитие в сталинском фильме про Ушакова: бывшие пугачевцы идут на службу к адмиралу).

Менее всего Пугачёв личность историческая. Лично я вижу его персонажем нечистой силы: Пугачёв чудесно появляется, когда более всего нужен Гринёву, выходит из метели – особое, мистическое явление для русской литературы, разумеется, на ум сразу приходит стихотворение Пушкина "Бесы". Пётр Гринёв при этом персонаж тоже не слишком реалистичный: его сказочно быстрое превращение из недоросля в боевого офицера более в духе житийной литературы. И вместе они как раз образуют диадему, которая лучше всего выражает два противоположенных стремления русского человека – к святости и к дьявольскому разгулу; думаю, не просто так Пушкин даже их фамилии делает созвучными. Их влечёт друг к другу, – если мысли Петруши не о Маше, то всегда о Пугачёве, и именно Гринёва самозванец выискивает с эшафота среди многотысячной толпы. "Здесь дьявол с богом борется, и поле битвы – сердца людей" – уверен, эту раздвоенность сознания Достоевский, самый внимательный читатель Пушкина, нашёл здесь.

О, сколько носятся с фразой про "русский бунт, бессмысленный и беспощадный". Прежде её выдавали за попытку Пушкина мимикрировать под охранителя, пока он всегда был декабристом; сегодня смысл меняют на противоположенный. Но самое главное послание повести и духовное завещание Пушкина не оно, а – "береги честь смолоду". Пётр Гринёв нигде не сподличал. Его, словно Христа в пустыне, трижды искушал перейти на свою сторону Пугачёв, но Пётр доказал, что его имя значит "каменный"; он искренне хотел спасти самозванца, убеждая сдаться на милость императрице, старался сделать из него раскаявшегося разбойника, он не упоминал на допросе Машу, чтобы не опорочить подозрениями о связи с самозванцем. "Береги честь смолоду" – это значит сохранить достоинство, спасти свою души в эпоху роковых потрясений. Такое завещание оставил Пушкин.

И, не знаю, то ли я просто дозрел до понимания этой мысли, то ли срезонировало с тем, что впервые со школы я открыл "Капитанскую дочку" в феврале 2022 (не верю в магию цифр, но в XIV главе звучит роковая дата 24.02...), но с тех пор "Капитанская дочка" моя любимая русская книга. Финал у неё мог быть любым: Гринёв мог закончить дни в вечной ссылке, его мог в духе авантюрной повести вызволить Зурин. Однако спасение приходит от милосердия императрицы, которую растрогала любовь несчастной сироты к человеку, от которого отвернулись даже родители. Милосердия! Последнее художественное слово Пушкина было о милосердии.