4.5 Отвратительный больной ублю.. поэт.

О скандальной «Лолите» ходит много домыслов и догадок. О болезни Гумберта; о том, кто же виноват; о том, что случилось с Лолитой и т.д. и т.п. Мне, как обычно, хочется больше рассказать о своих впечатлениях, а не пересказывать чужие.

Книга, однозначно, вызывала у меня диаметрально противоположные эмоции. В своих комментариях я орала на Гумберта, ругалась вслух и вообще дико его ненавидела. Сопереживала Лолите, жалела этого, отнюдь не ангельского — но всё же ребенка. Потом внезапно сопереживала Гумберту. Потом бесилась на себя, что сопереживаю Гумберту. Восхищалась стилем и выворачиванием языка наизнанку (хоть Набоков и не доволен своим русским переводом романа — чур меня!)

Книга оказалась для меня многослойной, как и, собственно, сама болезнь ГГ. Здоровый человек, читая роман, конечно же, возмущается, ненавидит подонка, не может оправдать его в своих глазах, но конец книги — заставляет смягчить свое мнение (вдруг, внезапно!). Так же, как например, какой-нибудь психопат может отравить человека своими хитрыми сладкими словосплетениями, чтобы заставить поверить ему.

Факт остается фактом. «Лолита» написана от лица не совсем здорового человека, которого нам, как читателям, необходимо понять (не принять), но, что еще важнее, разглядеть за всеми этими самолобызаниями главного героя — саму Лолиту. Не как объект, не как избалованного подростка, а как жертву.

Гумберт весь роман хочет перетянуть одеяло внимания на себя, изворотливо он рассказывает свою историю, пытаясь выбелить себя, оправдаться в своих же глазах, но подсказки о состоянии Лолиты автор (пожалуй, не Гумберт, а Владимир Владимирович) дает нам на протяжении обеих частей романа. За них-то и важно хвататься, чтобы не упустить суть. Для меня тут была важней не психология педофила, а трагедия, которая постигла 12-ти летнюю девочку, с которой, конечно, детская психика никак не могла справиться.

«Лолита» меня покорила. Снова. Много мыслей, собственных догадок и интерпретаций. Очень люблю, когда текст порождает множество возможностей его трактовки и последующего обдумывания.

Ну, а язык Набокова — это любовь. Думаю, именно Набоков привил мне чувство языка и литературного стиля, когда я впервые читала эту книгу подростком. Красивый, сложный, слоистый роман, о котором сказано уже очень много, но все равно недостаточно. Опасный, острый, но важный маст рид.

мои книжные заметки