4

Первыми достоинствами «Возрожденного Дракона» для меня являются линии Перрина, Морейн и Лана, отсылки на айил и то, как расцвели рандовы моменты с мечом. Главными минусами — построение и подведение к некоторым моментам и ПЕРЕВОД.

Честно, я понимаю, что снижать книге оценку за то, что переводчика покусал славянизированный «Котлован» — не очень правильно, но некоторые места в начале вызывали у меня жгучее желание то ли вышвырнуть книгу и никогда не трогать, то ли найти переводчика и постучать ему ей по рукам или голове. Или как котенка в лужу, потыкать носом в некоторые строчки. Серьезно? Как это вообще выродить можно было?

Но, продравшись через тернии словесных конструкций к звездам миропостроения, начинаешь находить привычные джордановские плюсы. Да, квест-структура все та же, мотивации немногим умнее завязки с путешествием четырех девчонок в Фалме за Лиандрин, но в целом, этот роман имеет несколько дивных достоинств.

Во-первых, здесь есть интро айил, которые впоследствии займут далеко не последние роли. Каждый из значимых представителей народа представлен понемногу, но уже характерно (хотя ох какой наивной пока кажется Авиенда), и отдельный кивок в сторону отсылок к Туата'ан (о, ирония). Также замечательным является момент с пословицей — Ранд, в конце концов, буквально мужчина, которому суждено идти убивать Затмевающего Зрение

От айил легко перейти к расцветающему в этой части Перрину. Чего только стоит момент с айильцем, выпущенным из клетки, и тонкая нить перриновых моральных метаний. Он ненавидит сражаться, но должен, чтобы защитить других — и делает это бок о бок с тем, кто почитает бой как танец. Тем дивнее прописанная еще в самом начале линия любви Перрина к идее жизни Лудильщиков. Он здесь единственный, кто так отчаянно разделяет желание жизни без всякого насилия, но при этом умом понимает, что их жизнь попросту не может быть его лишена. Отголоски этой сцены всплывают ближе к концу, в кузнице в Тире. Гармоничная, чистая сцена работы в кузне, показывающая Перрина с ностальгично-контрастной стороны. И он думает о ножах. Не мечах, клинках, лезвиях. Об инструменте.

И, конечно, как всегда волшебен дуэт Морейн и Лана, и первой в этой части досталось уже достаточно ненависти (это только начало). Чего только стоит момент в деревне, когда местный житель опознает Морейн как Айз Седай. Ее синергия с Ланом привычно-эффективна и ужасающа; ему не нужно произносить слов, чтобы осведомиться, должен ли он убить этого случайного жителя. Они понимают без слов необходимость подобных мер, и действовали так не раз. Это, в конце концов, то, кто они есть.

Ну и последней жемчужиной было следствие крайне редких вкраплений самого ранда по сюжету, и его предшествующих сценах с мечом. Все рандово мастерство меча развивалось ради финальной сцены в Тире — ради балансировки, ради аллегории. Как он балансировал формы искусства клинка, он должен балансировать испепеляющий саидин.

Есть иные прекрасные стороны «Возрожденного Дракона» — и Тел'аран'риод, и прожорливая удача Мэта, и Фэйли, которая тут еще пока не бесит. Есть и недостатки (Джуилин, нафига ты нужен). В целом, эта часть зайдет тем, кто оценил уже отмеченные достоинства прописки, выдержанных линий, лора и подводящих сюжетных ходов. Она не понравится тому, кто ждет что-то более короткое, потому что уже тут ясно — серия никуда не торопится. Но, это все еще не «Огни Небес».