4 И из этого кокона невозможно выбраться. Особенно, если не пытаешься

Я подбиралась к «Кокону» долго, с опаской человека, не так уж часто читающего азиатскую литературу. Тем более что аннотация обещала грусть, растянутую на 500 с лишним страниц. Но книга лежала в моих списках и приложениях, поэтому и ее время пришло одной бессонной ночью, когда уличный фонарь рисовал на стенах странные тени, а мое воображение уже устало искать в них смысл.

Чэн Гун и Ли Цзяци когда-то вместе учились и даже дружили. Может, их сблизило нежелание встраиваться в общество других детей, а может, и их отчаянное одиночество в семье. Мать Чэн Гуна сбежала, и его воспитывала озлобленная на весь мир бабушка и забитая, серая тетя. Его детство прошло в осознании, что он никому не нужен и так будет всегда. Еще у него был дедушка, но Чэн Гун никогда не знал, какой он, когда живой. Ведь его дедушка давно, еще во времена Культурной революции, сильно пострадал и теперь может только лежать на больничной койке и смотреть в потолок, ни на кого не реагируя.

Ли Цзяци больше всего на свете хотела любви отца. Но отцу было совсем не до дочери. Он едва обращал на нее внимание, а затем и вовсе сбежал в лучшую жизнь, оставив жену и дочь на попечении своих родителей.

Детская дружба легко ломается, особенно когда дети раскапывают неприятные тайны. Ли Цзяци уезжает из города и переходит в другую школу, Чэн Гун же остается в городе, продолжая саморазрушение, принятое в их семье. Они еще встретятся годы спустя и сами расскажут свои истории. А читателю останется лишь слушать.

Эта история подобна плесени, которая страницу за страницей съедает все хорошее и светлое, что могло бы быть в их судьбах. Ни Ли Цзяци, ни Чэн Гун так никогда и не смогли выбраться из разрушительного кокона, которым окутали себя еще в детстве, переняв эту манеру у собственных родителей. Ли Цзяци продолжила и годы спустя искать любовь отца. Даже несмотря на то, что он уже давно мертв, она продолжает искать осколки его истории по знакомым и друзьям. Чэн Гун так никогда толком и не разобрался, как любить других людей и лишь уничтожает все вокруг, даже когда внешне выглядит успешным.

Сначала мне было их жаль. Дети, никогда не знающие родительского тепла, словно репей, цепляющиеся за воспоминания и истории прошлых дней. Дети, не готовые к жутким тайнам, которые их окружали. Но чем дальше я читала эти два монолога, рассказанные друг напротив друга, тем меньше я чувствовала к ним симпатию. И если первую половину книги Чэн Гун на фоне Ли Цзяци казался менее сломанным, то затем мне хотелось крикнуть ему, что он заслужил все, что с ним случилось. Если ты чувствуешь себя сломанным, то это не оправдание, чтобы ломать других.

Но при этом от книги сложно оторваться. Слова кажутся простыми, но такими хрупкими, будто бабочки. Тронь, и на пальцах останется только липкая пыльца. И эта липкость остается до самого конца. Липкость сплетает жизнь и смерть, драмы целой страны и беды отдельных семей. Будто бы две семейные саги рассказали хором, когда и одной бы хватило для того, чтобы после прочтения долго смотреть в сторону.

Отлично рассказанная история, нажимающая на кучу болючих точек, даже если я думала, что до Китая ужасно далеко. А боль — боль везде одинаковая.