4.5 ...это сложная, темная, насильственная стихия...

Три романа Янагихары я читал в порядке 2-3-1 и считаю, это меня хорошо подготовило к последнему (т.е. первому из них) и сделало её поклонником. Сложно не впасть в спойлерство, поэтому, не затрагивая тем (их много) романа, опишу его яркие особенности и смысл, открывшийся мне. Вам может откроется другой, кто знает.

Из присущего Янагихаре в «Людях…» всё те же:
1) простое и прямолинейное обращение к сексуальности, безоценочность взгляда, отношение к сексу (почти) без придыхания, (почти) без срывания покровов (или покрывал) (хотя про придыхание и покрывала здесь, в «Людях…», всё-таки немного есть);
2) описание целой жизни, длительных периодов, множества героев и обстоятельств в их детальной точности и оттенках взаимоотношений, что делает рассказ почти подлинным, глобально личным, и поэтому особенно значимым;
3) рассказ от первого лица, «дневниковость» повествования, знакомая по письмам и дневникам «Маленькой жизни» и «До самого рая».

Отличающимся приёмом (наверное) является «квазинаучность» текста: стремление научным стилем отдельных частей добавить строгости и точности, контрастируя с частями «свободной» автобиографии и делая её как будто истинной, объективно правдивой на этом контрасте. Эта «квазинаучность» появляется в постоянных ссылках на точные публикации (вплоть до страниц), в предположительном тоне при отсутствии точных доказательств, даже в совсем «сухих» хронологии и словаре в конце романа. Как будто вы сейчас не сочинение какое прочли, а документ. Серьезный документ.

И в этом серьезном документе пульсирующая интересом читателей история оказывается завёрнута в бОльшую историю: пусть личную, но всё-таки «публичную», почти научную. А редактор рассказа (в книге такой есть, но не вместо автора, автора Ханьи как раз там нет) ещё больше ретуширует общую картину, стараясь из преданности, демонстрируя нам «работу» фильтра восприятия влюбленным своего героя.

Под занавес книги её название начинает проявлять свою экзистенциальную безысходность, бить по затылку знакомым смыслом, как обухом. «Люди среди деревьев» про давящее и щемящее одиночество, про слепое желание любви, которое движет многими и многим. Вот цитата в доказательство и в завершение: «…любовь, по крайней мере та чистая любовь, в которой мало кто из нас готов признаться, – это сложная, темная, насильственная стихия, договор, который невозможно заключать с легким сердцем».