4 Бюрократическая абстракция Кафки

Процесс, Франц Кафка
Йозеф К. - обыкновенный банковский служащий, проснувшийся в, казалось бы, такое же обыкновенное утро, выясняет, что против него начат процесс. О чем, собственно, ему прямо говорят двое мужчин, представившиеся как стражи. Однако, оказывается, что и сами стражи не могут дать сколько-нибудь вменяемого ответа о сущности этого процесса. По словам стражей Йозеф виновен, но виновен в чем? Какова причина начатого процесса? На этот вопрос не имеет ответа ни сам Йозеф, ни читатель.
Несмотря на тот факт, что Йозеф становится арестантом, ему предоставляется абсолютная свобода действий, но сам он вынужден ужиться с мыслью о процессе, понятием столь причастным и одновременно столь отдаленным от его жизни. Перспектива тяжелой ноши в виде абстрактного процесса вынуждает Йозефа к действию. С этого момента начинается погружение главного героя, а вместе с ним и читателя, в бюрократическую систему правосудия, с целью познать сущность процесса, о состоянии которого герой остается в неведеньи весь роман. В то же время процесс начинает все более чаще фигурировать в романе, тем самым нагнетая обстановку с каждой прочитаной страницей. Во многом это создает эффект тревожного сновидения, которое, несмотря на резкое начало, продолжается как нечто обыденное, но чрез некоторое время обыденная реальность начинает отсупать в пользу лихорадочной абстракции. Все это сопровождается безэмоциональным слогом автора, который словно является частью бюрократического апарата, и имеет цель документацию действий главного героя для последующего использования n-ой в неминуемом процессе.
Являясь вторым произведением автора, которое я прочитал, "Процесс" оправдывает те ожидания, возложенные мною на автора после прочтения "Превращения". Если в "Превращении" Кафка ведет повесть от лица комивояжера-жука Грегора, который является центральным обьектом инородного в произведении, то в "Процессе" автор решает переместить абстрактное за театральный занавес, из которого оно постепенно оголяет свою сущность. Кафка не изменяет в своей любви к сюрреализму, но смещает акценты, благодаря чему, в отличие от "Превращения", мы можем посмотреть на абстрактное (Извиняюсь за тавтологию) с иной стороны.