4 Быть женщиной - это бесконечность

Жить сегодняшним днем —
Жить жизнью богов...

Очень гармоничная книга с асимметричным финалом. Очень японская - и общечеловеческая. Этнографическая, сказочная - и современная. Мелодраматическая - с безэмоциональной маской театра но. Очень женская.

Мы на далеком острове, самом восточном в мире, Солнце целует его первым. Этот остров имеет форму слезы. И хотя на нем есть старейшина-мужчина, хозяйствуют там две женщины - наместницы богинь - светлая мико жизни и темная мико смерти ("светлое и темное начало, лицевая и оборотная сторона, небо и земля"). Две сестры, обреченные умирать всегда в один день. Потому что прекрасный остров с белым коралловым песком на пляже и белоснежными лилиями на скалистых склонах жесток к своим детям.

Подробности быта на острове делают книгу очень этнографической: жизненный уклад рыбаков, бедность, ремесла, описания ритуалов с остатками древнего матриархата, похоронные песни, особая еда для жриц... особые яды, табуированная территория, суровые обычаи в голодные годы выселять стариков и бросать в море лишних младенцев.

Но персонажи с конкретными именами и судьбами, описания их чувств, мыслей переводят книгу в реалистическую проекцию и из легендарного течения в современную литературу индивидуальностей, а не схематических сказочных архетипов. Перед нами личности, пытающиеся вырваться из замкнутого мифологического круга в историческое линейное время (на большой реальный остров эпохи Ямато): парень из "проклятой" семьи ("кто не живет по законам острова, как, например, род Морской черепахи, ничего другого не остается, как умереть всеми забытыми", а ведь всего-то в семье рождаются мальчики, когда так нужна девочка) хочет вернуть уважение и выживание своей семье; девушка, чья роль кладбищенской мико была объяснена ей слишком поздно, восстает против предопределенности родовых традиций.

Как это бывает в любом религиозном обряде - люди воссоздают миф, повторяют судьбу богов в своей проекции. Первые мужчина и женщина – Идзанами и Идзанаги любили друг друга и своей любовью участвовали в создании этого мира и этого края. Но "что ж с того, что богиня! Когда речь идет о смерти от родов, то тут ты такая же женщина, как и все" - Идзанами умирает, а влюбленный Идзанаги не поспешил догнать ее в царстве мертвых.

Вечная обида богини не перестает, она бесконечно выплескивается в мир смертных. Любить бесконечно. Терпеть роды бесконечно. Ревновать бесконечно. Жить в одиночестве бесконечно. Бесконечно мстить. Бесконечно умирать. Быть женщиной бесконечно.

Идзанаги в образе мужчины вечно ходит по земле, легко и приятно раздаривая женщинам тысячи детей. Идзанами - умершая богиня в царстве смерти вечно мстит любовницам-поденкам Идзанаги, лишая их жизни. Смертные сестры-мико с далекого острова пытаются вырваться из замкнутого круга мифического времени, любя, ревнуя, рожая, мстя... вторя чувствам богов (то есть исполняя ненавистный ими ритуал) и прямо вступая в жизнь-смерть богов.

Книга написана почти холодно. Страсть и великие, богоподобные эмоции переданы настолько сдержанно, как это умеют только японцы, - каллиграфически, несколькими точными мазками, не отрывая кисти, без лишних завитков и украшений. Но хочется остановиться и замереть, рассматривая неожиданно начерченные человеческие и сверхчеловеческие концепты: жизнь бога среди людей, который сталкивается со смертью и пытается осмыслить конечность из глубины своей бесконечности; осужденность неупокоившегося духа на вечную память, вечную ревность и вечную злобу на живых и уже мертвых (не лучше ли потерять память и избавиться от мучительной вечности); цикличность мифологического времени и неудачи попыток победить время.

И все же главная героиня книги - Женщина. Женщина движет время и движет сюжеты. Женщина движет жизнь и смерть. Это ее боль, ревность, одиночество, бесконечные страдания. Ее убивает мужчина, тут же забывая об этом: "Руки, ласкающие меня, руки, отыскивающие потаенные места на моем теле... А потом руки, сжимающие мое горло". Мужчина недостаточно спешит к любимой, мужчина забывает любимую, любит других, мужчина боится смерти, мужчина дает жизнь и сразу забывает о ней: "Вскармливание детей было делом женщины, он же только даровал жизнь, его не заботило, что было потом. Именно поэтому, отправляясь в путешествие, он обычно уже никогда не возвращался обратно".

"Что-то часто приходится слышать, как один человек не может простить другого". Казалось бы - ну зачем опять противопоставлять? Но это древний восточный дуализм, вечная борьба инь - ян, которую подчеркивает авторка - женщина. Это литературный прием, если хотите.

Сдержанное повествование, переосмысление мифа, размышления на вечные темы и попытка вырваться из замкнутого круга предопределенности, масштабность и лаконичность, множественные проекции и философизм "Хроник богини" сильно напомнили Пока мы лиц не обрели Клайва Стейплса Льюиса. Нацуо Кирино смогла быть и традиционной, и современной, затрагивая архетипичные образы и делая их иногда почти анимэшными, сочетая мелодраму, легенду и детектив. Далекая культура, чужие сюжеты, непредсказуемые повороты действия - удачное сочетание, то, что хорошо держит интерес.

В японском искусстве много пустого пространства и асимметрии. Асимметричный финал оставляет слишком много воздуха неопределенности. Открытый финал - это из реальности. Бесконечная обреченность непрощения - это замкнутый круг мифа. Что выбрать?.. Остается только глубоко вздохнуть по-японски "содеска-а" и согреть в ладонях пиалу саке.
_______________________
Па-беларуску...

Вельмі гарманічная кніга з асіметрычным фіналам. Вельмі японская - і агульначалавечая. Этнаграфічная, казачная - і сучасная. Меладраматычная - з безэмацыйнай маскай тэатра но. Вельмі жаночая.

Мы на далёкім востраве, самым усходнім у свеце, Сонца цалуе яго першым. Гэты востраў мае форму слязіны. І на ім хоць і ёсць старэйшына-мужчына, гаспадараць дзве жанчыны - намесніцы багіняў - светлая міко жыцця і цёмная міко смерці ("светлое и темное начало, лицевая и оборотная сторона, небо и земля"). Дзве сястры, асуджаныя паміраць у адзін дзень. Таму што прыўкрасны востраў з белым каралавым пяском на пляжы, з бялюткімі лілеямі на каменных схілах - жорсткі да сваіх дзяцей.

Падрабязнасці побытавага ладу на востраве робяць кнігу вельмі этнаграфічнай: уклад жыцця рыбаловаў, беднасць, рамёствы, апісанні рытуалаў з рэшткамі старажытнага матрыярхату, пахавальныя песні, адмысловая ежа для жрыцаў, адмысловыя атруты, табуяваная тэрыторыя, суворыя звычаі ў галодныя гады адсяляць старых і выкідаць у мора лішніх немаўлятаў.

Але героі з канкрэтнымі імёнамі і лёсамі, апісанне іх пачуццяў, думак пераводзяць кнігу ў рэалістычную праекцыю і з легендарнай плыні ў сучасную нам літаратуру індывідуальнасцяў, а не схематычных казачных архетыпаў. Перад намі асобы, якія спрабуюць вырвацца з замкнёнага міфалагічнага кола ў гістарычны лінейны час (на рэальны востраў Ямато): хлопец з "выклятай" сям'і ("кто не живет по законам острова, как, например, род Морской черепахи, ничего другого не остается, как умереть всеми забытыми", а ў родзе ўсяго толькі нараджаюцца хлопчыкі, калі такая патрэбная дзяўчынка) хоча вярнуць павагу свайму роду; дзяўчына, якой надта позна патлумачылі яе ролю могілкавай міко, змагаецца з дэтэрмінізмам роду.

Як і адбываецца гэта ў любым рэлігійным абрадзе - людзі ўзнаўляюць міф, паўтараюць у сваёй праекцыі лёс багоў. Першыя жанчына і мужчына - Ідзанамі ды Ідзанагі кахалі адно аднаго і сваім каханнем удзельнічалі ў стварэнні гэтага свету і гэтага краю. Але "что ж с того, что богиня! Когда речь идет о смерти от родов, то тут ты такая же женщина, как и все" - Ідзанамі памірае, а закаханы Ідзанагі недастаткова спяшаецца, каб дагнаць яе ў царстве памерлых.

Вечная крыўда багіні не сканчаецца, вечна выліваецца ў свет смяротных. Бясконца кахаць. Бясконца перажываць роды. Бясконца раўнаваць. Бясконца быць адной. Бясконца помсціць. Бясконца паміраць. Быць жанчынай - гэта бясконца.

Ідзанагі ў вобразе чалавека вечна ходзіць па зямлі, раздорваючы дзяцей тысячам жанчынаў. Ідзанамі - мёртвая багіня ў царстве смерці вечна помсціць жонкам-падзёнкам Ідзанагі, забіраючы іх жыццё. Смяротныя сёстры міко з далёкага вострава спрабуюць вырвацца з замкнёнага кола міфічнага часу, кахаючы, раўнуючы, нараджаючы, помсцячы... паўтараючы пачуцці багоў і ўваходзячы ў жыццё-смерць багоў.

Кніга напісана амаль халодна. Жарсць і вялікія, роўныя багоў эмоцыі перадаюцца так стрымана, як умеюць толькі японцы - каліграфічна, трапнымі нешматлікімі мазкамі, не адрываючы пэндзля. Але хочацца спыняцца і застываць, разглядаючы нечакана накрэсленыя чалавечыя і звышчалавечыя канцэпты: смяротнае жыццё бога, які сутыкаецца са смерцю і спрабуе асэнсаваць канцовасць з глыбіні сваёй бясконцасці; асуджанасць на вечную памяць духу, вечную рэўнасць і вечную крыўду да жывога і ўжо да памерлага (хіба не лепш страціць памяць і пазбыцца пакутлівай вечнасці); цыклічнасць міфалагічнага часу і паразу пры спробе перамагчы час.

І ўсё ж галоўная ў кнізе Жанчына. Жанчына рухае час і сюжэты. Жанчына рухае жыццё і смерць. Гэта яе боль, рэўнасць, адзінота, бясконцая пакута, яе забівае мужчына, адразу забываючыся пра гэта: "Руки, ласкающие меня, руки, отыскивающие потаенные места на моем теле... А потом руки, сжимающие мое горло". Мужчына недастаткова спяшаецца за каханай, мужчына забываецца каханую, кахае іншых, мужчына баіцца смерці, мужчына дае жыццё і ані не пераймаецца, што з гэтым жыццём будзе потым: "Вскармливание детей было делом женщины, он же только даровал жизнь, его не заботило, что было потом. Именно поэтому, отправляясь в путешествие, он обычно уже никогда не возвращался обратно".

"Что-то часто приходится слышать, как один человек не может простить другого". Вы скажаце - ну навошта зноў супрацьпастаўляць? Але гэта старажытны ўсходні дуалізм ін - янь, вечная барацьба, на чым акцэнтуе ўвагу аўтарка - жанчына. Гэта літаратурны прыём, калі хочаце. Што міфу да праўды жыцця?.. (І хітрая падступная пасмешка пад нерухомай маскай.)

Стрыманы аповед, пераасэнсаванне міфа, разважанне над вечнымі тэмамі і спроба вырвацца з замкнёнага кола, маштаб і лаканічнасць, праекцыі і філасафізм моцна нагадалі Пока мы лиц не обрели Клайва Стэйплза Льюиса.

У японскім мастацтве шмат прасторы і асіметрыі. Несіметрычная канцоўка пакідае занадта шмат паветра нявызначанасці. Адкрыты фінал - гэта з рэальнасці, бясконцая асуджанасць недаравання - гэта замкнёнае кола міфа. Што мы абіраем?.. Застаецца толькі глыбока ўздыхнуць па-японску "содэска-а" і нагрэць у далонях піялу сакэ.