5 Спойлер Переосмысление любимой классики

Я наконец села писать ретеллинг "Джейн Эйр", который планировала лет так пятнадцать, если не больше. Не знаю, насколько книгу воспримут, так как я оставила от оригинала чересчур много, как это не принято в ретеллинге. Оставлены практически все события, имена семьи героини, только саму главную героиню зовут Клэр (от Клэрити и это важно для сюжета). Но заодно перечитываю (а иногда читаю впервые, я ленивая) все собранные за это время материалы. И я начинаю понимать, что сама оригинальная Джейн Эйр начинает меня слегка подбешивать. По идее, всё это стоило бы написать в моём авторском блоге (мимимими, у меня есть на ЛЛ собственный авторский блог! Всё, как у взрослых!), но пусть будет здесь, чтобы каждый, кто зайдёт сюда на страничку книги, пусть почитает! И ужаснётся, буа-га-га!

1. Жалость к себе.

В детстве я легко это пропускала сквозь свои эмоции, теперь - такое сразу нет. Так как я сейчас потребляю громадное количество материалов про Бронте, встретила заодно, что "Джейн Эйр - истеричка". И, в принципе... Да, не только не могу возразить, но даже не хочу. Прежде всего, девочку никто не жалеет в Гейтсхэде (дом Ридов). Это ненормально. Это большой дом, если в нём есть комнаты, которые редко используют, и дом принадлежал судье (да, я обнаружила, что мистер Рид был судьёй), тут должно быть до фига слуг. Но изначально Шарлотта задаёт такие условия, что "уииии, нищщастная сиротка". То есть окей, не спорю, Шарлоттка танцевала от реальной психологии, потому, когда она начинает реконструировать психологию ПОЯВИВШИХСЯ персонажей, то няня Бесси (в моём ретеллинге Бэсси, потому что ненавижу переводы, где английское "э" заменяют на "е") сразу начинает сочувствовать малышке, и потом Бесси ещё появится в книге, уже награждённая мужем, детьми и домом (домом привратника в том же поместье Ридов). Но суть в том, что при большом количестве слуг, кто-то да начнёт ассоциировать некрасивую малышку (даже если она замешана в реальных грязных делах, вроде подсматривания и ябедничества) с собой и младшими сёстрами. Люди разные. Чтобы никто за десять лет не проявлял участия к девочке, это требовалась ещё одна фигура, которая бы препятствовала бы слугам сочувствовать девочке, к примеру, злая экономка. Тогда слуги придумывали бы девочке несуществующие грехи, чтобы оправдать себя, почему не решаются ей сочувствовать. Но миссис Рид вовсе не запрещает слугам играть в благородство по отношению к малышке (как раз именно её такое отношение и вызвало бы сопротивление). Потому сцена с "нищастная девочка" - задана Шарлоттой изначально. Первые эпизоды с переживашками продуманы ради переживашек и дополнительные элементы "не так уж это и плохо" появлялись уже при реализации замысла.

Красная комната... Нашла я, кстати, статью, на которую ссылаю, это Оливии Лэнг не понравилось, что Эйриха устроила истерику по поводу того, что её заперли в Красной комнате. Так как это центральный эпизод моего ретеллинга (да, я превратила рецензию в рекламу себя, любимой, либо терпите, либо бросайте это читать, около вас никто с пистолетом не стоит), я несколько раз перечитала этот эпизод в оригинале. В общем, я ступаю на офигенно скользкий лёд. Шарлоттка проделает этот трюк НЕСКОЛЬКО раз за эту книгу, но так как ни разу не повторит этого трюка в других книгах, то, я считаю, что она просто не въезжала, что именно делает и какой это имеет эффект.

"Джейн Эйр" - это книга, где мы читаем не то, что написано, а то, что осталось за буквами. И эпизод в Красной комнате - главный во всей книге. Не просто главный, НАИГЛАВНЕЙШИЙ. По сути, с мелкой козявкой ничего не происходит. Она не голодна, не находится в полной темноте, не находится в узком чулане, но она с нуля начинает катать истерику, прося забрать её из комнаты, а потом теряет сознание. Она может мотаться по комнате, распевать там песни и любоваться видом из окна. Плюс мы понятия не имеем, сколько она пролежала без сознания и когда её обнаружили слуги. Да, это всё проходит по канве "бедная-нищасная девочка, мне её тааааак жаааалко, и себя таааааак жаааалко!". Но именно этой главой Шарлоттка цепляет всех и каждого. Потому что мы видим в ней зияющую лакуну. Джейн Эйр увидела не движущийся свет на стене и не от него у неё началась истерика. Плюс, напомню, она считала, что мистер Рид должен прийти, чтобы наказать тётю, ведь это та обещала мужу заботиться о сиротке, но не сдержала слово, так какого банана Джейн бояться? Потому что мы тут видим, как девица сломалась. Не Джейн, а Шарлотта. Я хз почему. Но в период подростковый её поломали об колено. И когда её ментальные кости стали срастаться, то она стала превращаться в крайне неприятную личность, с которой я бы никогда не стала общаться.

Параллельно я читаю "Жизнь Шарлотты Бронте" Гаскелл (и ещё массу книг, так что не надеюсь все их когда-нибудь закончить), в подростковый период Шарлотта поступает в новую школу, заводит себе подругу Эллен (на Эллен Бёрнс из книжки я ещё покапаю ядом) и читать её письма Эллен невозможно: "Я такая жалкая, я такая плохая, я и не ждала, что ты мне напишешь!". И так пятьсот раз. Давайте я постараюсь без наездов. Я понимаю, что такое человек в глубоком эмоциональном кризисе. Его неуверенность в себе выводит всех из себя, но человек делает это не нарочно, это не специальная поза, чтобы поманипулировать "Ах, наговорите мне хорошестей". Человек недоумевает искренне: "Ты хочешь общаться с таким ничтожеством, как я? ЗАЧЕМ?".

И в эпизоде с Красной комнатой мы видим то, что писал человек ещё сильный, а правил человек уже сломленный. Гм. Ещё раз. Она не писала эту книгу в семь лет. Но когда она писала, то опиралась на свой опыт "Бейте в ответ, чтобы ни одной сволочи не захотелось впредь вас ударить", а когда правила "надо чистить, чистить, чтобы никто не узнал, какое я ничтожество". Это может относиться к одному временному периоду, но к разным эмоциональным состояниям. Как и сейчас, двести лет назад литература жанровая считалась уделом недочеловеков. Только в то время существовала одна жанровая литература - готическая. Такая идиот... гм-гм, такая писательница альтернативных взглядов на жизнь, как Джейн Остин, основательно покочевряжилась над "низкой готической литературой" в "Нортенгернском аббатстве". Так понимаю, что высокая литература - это описание бесконечных приёмов, балов и единственного стремления в жизни - ЗАААААМУУУУУЖ!

Шарлоттке очень хотелось быть "своей". Ни одна собака никогда не убедит меня, что эту главу Шарлотта писала именно такой изначально. Нет, она вымарала куски. И я уверена на все сто, где именно Джейн увидела призрака. Шарлотта оставила следы поправок и их легко отследить. Джейн увидела призрака в зеркале. Я очень много занималась Бронте (говорю, ретеллинг - очень давняя идея), но только совсем недавно узнала, что именно то, как  Джейн смотрится в зеркало, завораживает иллюстраторов, которые изображают именно этот момент. Какие она оставила свои следы правки? Всё просто, там, где изначально была магия, Шарлотта её упоминает.

Все в этой призрачной глубине предстало мне темнее и холоднее, чем в действительности, а странная маленькая фигурка, смотревшая на меня оттуда, ее бледное лицо и руки, белеющие среди сумрака, ее горящие страхом глаза, которые одни казались живыми в этом мертвом царстве, действительно напоминали призрак: что-то вроде тех крошечных духов, не то фей, не то эльфов, которые, по рассказам Бесси, выходили из пустынных, заросших папоротником болот и внезапно появлялись перед запоздалым путник.

Эльфы и феи. И не только они.

Магия осталась только в одном моменте в книге, сюжетообразующем: когда она уже готова согласиться на предложение Сент-Джона и вдруг слышит голос Рочестера. Я полагала, что правки в том эпизоде нет, но ни фига:

– Прочь, суеверные обольщения! – вскрикнула я, отгоняя черный призрак, выступивший передо мной возле черного тиса у калитки. – Нет, это не самообман, не колдовство, это дело самой природы: веление свыше заставило ее совершить не чудо, но то, что было ей доступно!

“Down superstition!” I commented, as that spectre rose up black by the black yew at the gate. “This is not thy deception, nor thy witchcraft: it is the work of nature. She was roused, and did - no miracle - but her best.”

Чёрный призрак появляется внезапно и совершенно не объяснён, оставшись аллегорической фигурой ожившей тенью дерева. Я предполагаю, что там было больше, но после правки остался вот такой странный кусок.

Третий эпизод, из которого Шарлоттка вычеркнула магию, легко назовёт любой фанат. Ничего не происходит сверхъестественного, но вдруг пара человек без умолку либо думает о волшебном, либо болтает о нём же. Да, вполне очевидно, что под влиянием романтической литературы магия была в эпизоде встречи героев, которые полюбят друг друга.

Пока я ожидала в сумерках появления лошади, все более приближавшейся, мне вспомнились некоторые из сказок Бесси, где фигурировал дух, известный жителям Северной Англии под названием Гитраша: он появляется в образе коня, мула или большой собаки и бегает по пустынным дорогам, иногда настигая запоздалых путников, – так же как сейчас меня настигала эта лошадь.

Думаю, намёки на то, что Берта была не просто больной, но и одержимой, были изначально рассыпаны по роману. Но раз роман должен был быть реалистическим, чтобы потрафить нищенским вкусам Высокой Публики, то вся готика осталась намёком.

Шарлоттка была замечательным рассказчиком. И даже после её правки мы читаем не оставшийся текст, а тот, которым он был первоначально. Весь мой ретеллинг вызван именно этим, желанием вытащить всю ту историю, которую я в детстве читала интуицией, и написать прекрасную готику с реальными призраками, эльфами и проклятиями. Плевать на то, что очарование этой книги как раз в том, чего в ней нет, и что книга, которая будет давать с избытком, не будет манить. Я этого хочу и этого достаточно.

2. Эллен Бёрнс и ханжество.

Ненавижу этого персонажа. Никакой Ловудской школы в моей книге не будет. Я содрогаюсь, блин, от того, что мне придётся перечитывать эти главы, ясен-красен, в детстве после первого прочтения, при перечтении я их пропускала с чистой совестью. Да, я в курсе, что под видом Эллен, считается, что Шарлоттка изобразила свою сестру, которую убили в школе (с помощью прекрасного папеня всех этих детей Бронте), не надо бежать ко мне в комменты с грациозностью и скоростью укушенного слепнем слона, напоминаю, что я читала массу материалов по Бронте. Но Эллен вызывает моё отторжение.  Она - выражение той гадостности, которую в Шарлотту вбивал папень-деген... гм, папочка- всем лапочка. Это не христианство, это гадостный фанатизм, делающий всем хуже (и, кстати, хотя Джейн как бы принимает фанатизм Сент-Джона, но как раз в моменте, когда Джейн молится после того, как услышала сквозь пространство голос Рочестера, говорится, что её христианство иное, Шарлотта хотела иного, но не решалась на это и не была мужиком, чтобы к её идеям прислушивались). Философия безропотности - это "если ты не можешь ничего изменить, лучше смирись и прости идиотов, которые тебя окружают". Но философия Эллен каждый раз на пару фраз (от чего и чувствуется, что эти фразы Шарлотта добавляла позднее) превосходит нормальность и становится религиозной одержимостью. Когда Джейн указывает Эллен, что Скетчерд придирается к ней, Эллен начинает настаивать, что нет. Потому что потому. Потому что долг христианина - это закрывать глаза ладошками и делать вид, что всё замечательно. Пусть зло торжествует, мы глаза закроем и назовём зло добром. Мы так никому не поможем, но будем пипец, какими чистенькими. Ох, сколько я когда-то сра... гм, спорила в ЖЖ. Эллен Бёрнс цитирует Новый завет, мол, благословляйте ненавидящих вас, но сразу же прячется - нет-нет, меня никто не ненавидит! Это не сила. Это слабость. Это философия тех, кто проиграл и хочет к себе в грязь потянуть и выигравших. Тяжело ответить добром на зло, в этом и есть сила христианина, в этом и суть религии - обрести силу через странный поступок (и это есть и в языческих религиях, преодолеть себя, стать сильнее). Но Эллен выбирает стратегию "А зла не было, гораздо счастливее я буду, если стану верить в это".

Это две философии Шарлотты, а не она и её сестра. Философия гордого духа, сочиняющего сказки по тем ирландским мифам, которые песней бродили по её крови, и философия сломленного существа, которое, видимо, сломали, когда дали понять, что её первородство не имеет значения, что важен в семье только мальчик, её брат. Думаю, это обида периода, когда брата посылали в Королевскую академию учиться рисованию. И он там по неким причинам не учился, одна из незаполненных страниц истории семейства.

У Гаскелл каша в голове и книге. Какие-то события происходят и фиг поймёшь, где они на временной линии. Она описывает момент, как Шарлотта испортила окончательно зрение, рисуя некий тестовый (а вот про это следовало бы поподробнее) рисунок с таким количеством деталей, которые были не нужны, что поставило крест на возможности ей стать художником. Но какого банана она так убивалась? И когда? Думаю, перед тем, как поступить в пятнадцатилетнем возрасте в школу в Роу-Хеде, потому что уже там про неё пошла слава о том, как плохо она видит. Через четыре года брата стали готовить к Академии. Полагаю, она хотела показать, что может рисовать лучше брата. Но без шансов. Она была женщиной, а следовательно для папочки-лапочки - не человеком.

3. Обида.

В своём ретеллинге я заменю Ловудскую школу, будет школа, будет умершая подруга (и кое-кому будет ещё грозить опасность), но только не само это всё, от которого меня тошнит... Вспомнила, почему хотела рассказать про сра... споры в ЖЖ. Я указывала на то, что начало романа никак не связано со второй половиной, когда появляется основной персонаж всего действа - Рочестер. Мне возражали, что неееет, начало показывает, как сформировался характер Джейн. Но не нееееет, а дааааа. Не связаны. Характер Джейн, её желание прощать тётю (без глубокого понимания характера родственницы, а потому прощения через осознание), совершенно не ясно, как именно сформировались. Это не этическая перекличка между девочкой, которая считала, что надо отвечать ударом на удар, и гувернанткой, которая в полубезумном состоянии уходит из дома, где она любима и влюблена, потому что её принципы диктуют, что так будет правильно.

Начало книги это чёртово "бедные-нищасные, мне себя жалко". Брокельхёрст, из-за действий которого погибло несколько девочек, не получает достаточной мести. Сравните с тем, как со Сквирсом и его семьёй расправляются мальчики из Дотбойз-холла в диккенсовском "Николасе Никльби". Начало "Джейн Эйр" - ковыряние грязными пальцами в своих ранах. И вина, как обычно, ложится не на ё... чокнутого папочку-лапочку, а на брата. Перечитайте, если не верите.

Дважды у Джейн повторяется полный набор родственников, как в реальной жизни Шарлотты - две сестры и брат. В первый раз это плохие сёстры и брат-чудовище. Во второй раз - это замечательные сёстры (которые, в отличие от злюк, ваще не развиты) и... брат-фанатик. Да, Сент-Джон не отрицательный персонаж, но стопудово и не положительный.

Первая часть была задумана на волне "меня никто не ценит". Потому переживашки размазаны по каждой странице. Если бы на момент Торнфилда эта заунывная интонация сохранилась бы, Шарлоттка стала бы на уровень Троллопа - его читают, но обычно только те, у кого какие-то нездоровые связи с английской классикой, явно не молодые люди двадцать первого века для удовольствия. Но Шарлотта в момент, как ввела Рочестера, преодолела желание себя жалеть. Да, там есть, что Рочестер издевается над гувернанткой (потому что ТАК БЫЛО ЗАДУМАНО), но Шарлотте уже хотелось иных чувств и читатель читает то, что переживает писательница - между Рочестером и Джейн сексуальная игра, где каждый демонстрирует силу. Жалость к себе - это пестование своей слабости. На моменте, как появляется Торнфилд и, само собой, Рочестер, Шарлотте захотелось ощутить силу. Потому второй набор родственников намного слабее, Шарлотте уже не хотелось погружаться в семейные дрязги, она ощутила силу и ей расхотелось себя жалеть.

____________

Что ж, это было полезным упражнением. И, видимо, я к нему ещё вернусь, потому что я поняла многие моменты, которые для меня оставались неясными. Так, я поняла, что книга на самом деле подверглась правке, только при написании этой рецы. То, что я делаю, это пишу ту книгу, которую сама Шарлотта хотела бы написать, но под давлением ненормальной семьи не сумела. Поняла, что через эту книгу Шарлотта пыталась изжить свою обиду на семью. Что злюки-сёстры лучше развиты, чем добрячки потому, что пока она писала о Рочестере, обида из души ушла. Маленькая Джейн ненавидит тётю за то, что та заставила её пережить самое сильное негативное чувство, которое она испытала на тот момент. Но взрослая Джейн уже прошла, пусть и в спойлерном воображении Шарлотты, нападение злого гоблина Берты, ночь, когда она спасала Рочестера от пожара, и ночь, когда раненный Мейсон был почти мертвецом. На тётю не осталось переживаний.

Я обозначила для себя те моменты, где Шарлотта следовала за воображением в страну Волшебства и, значит, именно там требуется дать всё то, что требовалось. Плевать на то, что я рассказчик худший, чем она. Это была история, которую она сформировала и которой требуется быть рассказанной. Не такой, какой она задумывалась изначально, а такой, какой она стала за двести лет, пройдя через подсознание миллиардов людей. Шарлотте не удалось оградить себя, сохранить себя, она подчинилась правилам, попыталась в следующих книгах уже совсем стать "своей". Но история, пусть даже в моих неумелых пальцах, должна продолжать жить. Может, в будущем, когда появятся новые виды искусства, эта история получит и нового, идеального рассказчика.