5

Я завершил чтение "Приговора" на следующий день после того, как генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун призвал все страны, где смертная казнь все еще существует как высшая форма наказания, отказаться от нее. В этом, как мне показалось, можно увидеть особый символизм, поскольку, читая роман Кага Отохико, который по своей сути являться манифестом против смертной казни, человек невольно поворачивается в сторону стези гуманизма.

Японский писатель, окончивший Токийский университет, полжизни проработал в сфере криминологии и психиатрии, а затем, ощутив зов литературы, взял перо, чтобы рассказать нам, людям далеким от столь деликатной сферы, что происходит по ту сторону людского сознания, поведать об увиденном за годы работы в психлечебницах и тюрьмах. Кага-сама воспевает психиатрию как некий храм, обладающий недоступной для обывателей красотой: он не похож на храм литературы или на храм искусства, увидеть его величие способны лишь те, кто воспринимает человека не как отождествленного с особой существо, а идеальный механизм, созданный природой, который кроет в своей сущности недоступные мирскому мировоззрению вещи. Автор на протяжении сюжета учит нас, словно лектор, преподнося новые термины, которые следовало бы выучить хотя бы для того, чтобы постараться посмотреть на мир взглядом психиатра, увидеть в людях - больных, не осознающих, что они нуждаются в лечении. Эта книга величиной в почти 900 страниц - учебник по экспериментальной психиатрии, преподносящий нам науку не в академическом вида, а на практике, которая, порою, ужасает. Господин Отохико дарит нам билет в страну безумцев, где мы, читатели, будем перемещаться из камеры в камеру, наблюдая людей, которые ждут когда за ними придут палачи.

В романе мы встречаем двух главных героев: сорокалетнего заключенного из камеры смертников, Такэо Кусумото, который ожидает судного дня на протяжении 16 лет, и молодого психиатра Тикаки, которому едва исполнилось двадцать восемь, что, впрочем, не помешало ему стать светилом криминальной психиатрии. Автор сопоставляет персонажей, препарируя чувство искупления одного и уничтожая желание помочь другого. Работники тюрьмы, где служит доктор Тикаки - мерзкие, "маленькие" люди, пережитки милитаристской Японии (события книги разворачиваются в 70-х годах прошлого века), которые находят удовольствие в убийствах, однако, встречаются и те, кто подсознательно тянется к гуманизму: доктора Таки (старый, гениальный хирург) и Танагучи (университетский товарищ Тикаки). Для одних процесс казни - хобби, они устанавливают рекорды, но для демократов, работающих в тюрьмах, процесс умерщвления заключенных превращается в душераздирающую пытку...

Для того, чтобы понять доктора Тикаки, который воплощает символ борьбы против системы (в японских рамках, то есть, - спокойно терпя), следует пояснить как действует аппарат смертной казни в Японии. Возьмем пример одного из героев романа, экстравагантного персонажа Шюкичи Андо. Будучи подростком восемнадцати лет он задушил маленькую школьницу, надругавшись над ее телом. Его арестовали. Суд первой инстанции вынес приговор - смертная казнь, которая не могла быть реализована во время апелляции и последующей кассации. Впрочем, оба пересмотра постановили, что приговор - справедлив. Парня доставили в тюрьму, в спецзону, где он будет ожидать исполнения приговора, которое может быть перенесено лишь в случае определения у преступника психического заболевания. Только следует понимать, что указ о смертной казни подписывает министр юстиции Японии - никто другой; когда это произойдет - вопрос желания министра. Министр может быть занят, может не захотеть марать карму, может оказаться гуманистом, а может выдаться кровожадным монстром, захотевшим изрезать всех смертников в стране на протяжении нескольких недель. И давайте будем учитывать факт, насколько часто в Японии менялись министры...

Но вот тут-то и возникают вопросы: справедливо ли держать преступника в камере смертников на протяжении шестнадцать лет, как в случае главного героя, изо дня в день ожидающего того мига, когда петля на его шее будет становится все уже и уже? Справедливо ли мучить человека моральными пытками как существо, априори имеющие право на искупление? Не уподобляется ли палач преступнику? Имеет ли право государство лишать жизни своего гражданина? Имеет ли место принцип талиона в современном мире? И в конце концов, разве дозволено тюремщикам казнить того, кто за много лет, проведенных в тюрьме, превратился в сумасшедшего, чьи диагнозы именуются красивыми европейскими фамилиями - синдром Ганзера, сумеречное помрачение сознания Рэкке, синдром беспорядочных фантазия Бирнбаума, - но не могут стать причиной для отложения убийства?..

Дальше...

Автор исследовал саму сущность проблемы смертной казни. Кага-сама полагает, что прежде, чем выносить приговор убийстве, следует уйти в его детство, юность; осознать, что привело к трагедии; в конечном итоге дать шанс на искупление. Люди, которые сидят в камере смертников по десять-двадцать лет, теряют чувство жизни - они уже одной ногой по ту сторону. За долгие-долгие дни социальной изоляции искупление способно пронзить так глубоко, что человеку самому не захочется жить - так страшен его грех. Люди, приговоренные к смерти, становится очень мнительными, они ищут спасения в вере - хорошо, что в Японии появляются разные падре, рассказывающие о Парадайзе, вечном Элизиуме, христианском рае, а не страшных для преступников законах кармы и следующих жизнях. Сладкая ложь спасает осужденных от безумия. Временно. Но затем, в условиях изоляции, к преступникам приходят вовсе не лики святых, а те самые болезни тюрьмы, которые изучает доктор Тикаки.

Такэо, главный герой, лучше других понимает, что смерть нужна ему как спасение от собственного прошлого, которое прошло на фоне милитаризма, Тихоокеанской войны, гегемонии братьев и бессердечия матери. Автор, рассказывая нам историю Такэо, словно хочет задаться вопросом: кто повинен в убийстве - двадцатичетырехлетний мужчина, поддавшийся пороку, или же те, кто стравили его душу?

Кага-сама уповает на Достоевского - как и все великие японские писатели. В книге целые страницы посвящены анализу "Идиота", а саму личность Федора Михайловича автора возвышает до божества людских душ, знающего все о сущности преступников. Параллели с "Преступлением и наказанием", "Униженными и оскорбленными", "Братьями Карамазовыми" - наполняют роман мрачным, уже знакомым нам духом безысходности. Мы наблюдаем сотни страниц размышлений о вере, Боге, философии католицизма и дзэн. Ведь когда человек совершает злодеяние, он всегда ищет укрытия в Боге, никак не раньше.

"Приговор" - сложный, неоднозначный, философский роман, в котором писатель поднимает ряд вечных вопросов, на которые можем ответить лишь мы, его читатели. Он призывает задумать о том, является ли жизнь человека абсолютно бесценным сокровищем, даже в том случае, если одна жизнь забрала другую. Автор подает нам этот вопрос с разных сторон - с точки зрения революционного коммунизма и социологизма, христианства и буддизма, психиатрии и анатомии.

"Приговор" показывает нам немного другую Японию - ту, о которой не хотят знать сами японцы. Великолепный психологический роман, по духу напоминающий "Дом, в котором..." для очень взрослых, не может оставить равнодушным.

Когда мы говорим о смертной казни, стоит задуматься о том, что человечество и людские ценности находятся над любым государством, а проблемы США, Японии и Беларуси, где ныне разрешена такая форма наказания, - это наши проблемы, вне зависимости от собственных невзгод.