5

Еще один роман про старость, любопытно рифмующийся с "Записками Хендрика Груна из амстердамской богадельни": история, одновременно, чертовски похожая по тональности и совсем другая.

Долорс, страстно любящая жизнь, обожающая книги и шоколад, постарела. Инсульт лишил ее речи и подвижности одной из рук, и теперь эта гордая и старающаяся всю жизнь быть максимально независимой женщина вынуждена жить у дочери. Немая, лишенная возможности повлиять на внешние события, наблюдает она за медленным, но неотвратимым распадом дочкиной семьи. Домочадцы не прячут своих мелких грязных секретов от бабушки: бессловесность они воспринимают как смесь глухоты и слабоумия.

Мы, читатели, погружены во внутренний мир Долорс: она одновременно предается воспоминаниям, рисуя в ретроспективе перед нами всю свою жизнь, и анализирует нынешнюю семейную ситуацию. А еще она вяжет внучке свитер: последний ей подарок.

Прошлое развернет перед нами Барселону с начала 20-30х: школу при монастыре, строгое воспитание для хорошей девочки из приличной семьи, первую влюбленность, чуть не скатившуюся в мезальянс, становление личности героини, умной, сильной и жесткой, пьющей жизнь до дна и упрямой в своих желаниях. Эта женщина может одновременно безжалостно поступиться своими интересами и заставить других поступиться своими.

Но у жестких людей есть одна большая проблема. Их, знаете, не то чтобы все любят, особенно, члены их же семей. Кому понравится, когда тебя держат в ежовых рукавицах, и есть лишь два мнения: мамино и неправильное? Обретая себя, Долорс постепенно теряет дочерей. И в старости, сидя на стульчике в кухне со спицами в руках, пытается понять, что пошло не так и почему ее старшая дочь так далеко, а младшая выросла непутевой рохлей и вышла замуж за самодовольную бестолочь.

У рохли и бестолочи двое детей: сын (единственный нормальный в этой семейке, по мнению Долорс) и дочка, своей хрупкостью, ранимостью и податливостью - вся в мать. И пока внучка рассыпается на куски, не выдерживая прессинга обстоятельств, все, что может героиня - вязать и вязать свитер для нее: спинка, рукава, петля за петлей, как символ глубокой любви и молчаливой (по прихоти судьбы) поддержки.

Впрочем, не семейными проблемами едиными. Такой маленький роман, всего-то три сотни страниц, поднимает веер тем общего характера. И начинает с темы старости и увядания, той самой темы из "Записок Хендрика Груна": о том, как вместе со здоровьем и легкостью, время отнимает у тебя и человеческое достоинство. Дети не будут воспринимать твое мнение всерьез, тело будет подводить все чаще, и даже залезть в шкаф за плиткой шоколада в какой-то момент станет унизительно сложно.

Продолжает темой, так потрясающе раскрытой в "Неаполитанском квартете" - темой потери себя в браке. Женщине в классическом патриархальном обществе не положено заниматься чем-то, кроме супруга и детей. Образование - не более, чем милый каприз обеспеченной девушки: чтобы было, чем занять красивую головку, пока ищет мужа. Амбициозные, талантливые героини обоих романов тратят впустую годы жизни, замыкаясь на скучнейшей рутине и не находя для себя выхода.

А через то невероятно драматично развивается линия потери кормильца в такой старо-патриархальной семье. Не физическая, но тем сложнее: куда деваться, если добытчик добывать перестал и врос в диван, разводы запрещены, а тебе не полагается ни работа, ни образование? Ситуация страшная, и выходы из нее, как на подбор, один хуже другого. Долорс умудряется выбрать самый тяжелый, повисающий на совести монструозным грузом. Пока я читала, думала: что я сама бы сделала? Куда бы подалась? Ни одного красивого ответа в голову не пришло.

"Свитер" - книга злая, колючая и ехидная. Непростая героиня, непростые обстоятельства, неправильные выборы и сломанные судьбы: минорная история в яркой обертке, конфета с хининной начинкой. Люблю такие романы. Получила искреннее удовольствие.

Пишу о книгах и кино на канале "Пиксели и перо"