5 Я так хочу, чтобы лето не кончалось: сборник рассказов «Долгое лето» (Анаит Григорян, 2015 г.)

В самом названии «Долгое лето» есть моментально проступающая романтика и задушевность – такой текст хочется прочитать, даже увидев лишь эти два слова. Он может быть о любви, о детстве, о чем-то светлом, что теперь, став только частью человеческой памяти, тянется бесконечно и сознательно продлевается писателем в тексте. Это кусочек восстановленного времени, как у Марселя Пруста. Мы еще не знаем, что будет в этом кусочке прозы, но тянемся к нему – да, это очень удачное и очень простое название.

Но на самом деле, этот сборник рассказов вовсе не простой, и, по сути, эксклюзивный – он был первым текстом, который когда-то написала Анаит Григорян, чтобы попытаться передать свои воспоминания (конечно же, уже прозаически преображенные) о детстве в деревне Красницы Вырицкого района Ленинградской области. Его вы не найдете в печати (разве что первый вариант, опубликованный в 2015 г. в журнале «Волга» №5, https://magazines.gorky.media/volga/2015/5/dolgoe-leto.html ), по вашей просьбе им может поделиться с вами автор, если вы, прочитав роман «Поселок на реке Оредеж», захотите узнать, «из какого сора растут стихи», то есть из какого текста вышел «Поселок…». Но на удивление эти рассказы, этот драфт и черновик, который мог бы так и остаться небольшим циклом рассказов, написанных «на коленке», оказывается сам по себе прекрасен (хотя, может быть, слегка вторичен – слишком много в нем отзвуков русской литературы из школьной классики), и по стилю и жанру достаточно сильно отличается от «Поселка на реке Оредеж», созданного на его основе.

Это в чем-то удивительное чтение – как если ты уже съел великолепное блюдо в ресторане (прочитал сам роман), и вдруг тебе приносят фрукт, или тарелку с травами (что-то такое свежее и необычное), в которых ты слышишь отзвуки того, что только что попробовал, но вкус совершенно иной – терпкий, неотшлифованный, неожиданно сильно разящий прямо в сердце своей свежестью и оригинальностью. Или, допустим, после прочитанной книги ты нашел письма автора нескольким адресатам, с которыми он делится главами или набросками, впоследствии не вошедшими в основной текст. Вот такое ощущение от чтения «Долгого лета»: ты знаешь основных героинь этого сборника (Лену и Катю Комаровых), но вдруг появляются сама автор и ее сестра (их нет в «Поселке»), и благодаря этому текст становится удивительно пронзительным и искренним. Да что там, ты уже веришь, что когда-то это и вправду было, и такое лето в 1990-х было прожито то ли автором, то ли лично тобой – так документально, и тем не менее с примесью сказочности и безумной красоты встает перед тобой жизнь четырех девочек – героинь этого сборника.

Что там происходит? Да, по сути, почти ничего. Или, наоборот, все. Здесь длинными летними днями и вечерами проходит жизнь, жадно воспринимаемая четырьмя девочками-подростками, которые пьют ее и не могут выпить до донышка. Действительно, «лето – это маленькая жизнь». Весь мир, как в языческих верованиях, предстает перед ними в своей магической сути, и девочки шаманят, общаясь с лесом, рекой, прудами, топью, травами по шею, с голубым лоскутом неба над полем, дождем и июльским солнцем. Это все их вольная волюшка, они могут повелевать этим долгим летом и его природой, – причем городская рассказчица и ее сестра испытывают на себе эту связь не слабее, чем Катя и Лена Комаровы, – для них многое в новинку, и нет деревенской закалки, но и они могут долго бежать по полю и валяться в траве, прыгать в трясину, увязать в иле, – кажется, у детей девять жизней, и с ними ничего не может случиться в этом сказочном раздолье.

Мне этот текст напомнил «Записки охотника» Тургенева (он очень похожим образом обрывочен, с эпизодами, соединенными в рассказах почти монтажно, и одновременно так же полон любви и внимания к жизни природы), а также дал повод вспомнить эпизод из начала «Доктора Живаго» Пастернака, в котором мальчик Ника стоит перед деревом в лесу и повелевает его листьям остановиться – и дерево успокаивается. Мальчик чувствует себя богом, и не только в этом маленьком лесном пространстве, но и управителем всего мира. Такое детское, чудесное, наивное язычество и волхование. Именно этими элементами – магией и чудесами, существующими наравне с природой и как будто вытекающими из ее бесконечности (просто в ней все есть, включая драконов и русалок), – наполняет Анаит Григорян свои тексты. Здесь и люди, ходящие вверх ногами, потому что «земля жаркая», и огненные драконы у огненного пруда, и цыганка, от любви и презрения к бьющему ее мужу превратившаяся в ночную птицу, и живая и заманивающая в себя топь – не просто болотистая местность Ленобласти, а живое существо со своим сознанием. И носитель этой магии – сумасбродная, дикая, в чем-то эгоистичная, а в чем-то жертвенная девочка-подросток Катя Комарова, действия и слова которой постоянно взрывают привычный городским жителям миропорядок.

Есть и задатки того, что будет в «Поселке на реке Оредеж» – намеки на тяжело пьющего отца, который бьет девочек и сгорит при пожаре, зарисовки мальчишеской шпаны, ходящей во врагах у сестер Комаровых (но еще и близко нет того насилия и жестокости, что появится в романе), разделение на городских дачников и местных деревенских, которое разобщает людей, как железный занавес, и никогда не позволит им стать равными друг другу, маячит пунктиром и греза девочек о городе – еще неосознанная, еще отрицаемая, но чем больше плохого и безапелляционно неграмотного говорится о городе (как будто он в тридевятом царстве, а не в полутора часах езды от Поселка на пригородной электричке), тем больше понимаешь, что это – еще одна точка сказочного мира, с которым предстоит разобраться двум деревенским детям.

Здесь еще нет сгущенных красок безысходности, бытового и социального неравенства и тупиковости, довлеющих над деревней, которые появятся и будут отмечены многими читателями в «Поселке на реке Оредеж». Правда, в конце цикла мы вдруг неожиданно понимаем, что деревню затопило и жить там больше невозможно, а сестры Комаровы, возможно, сами не стали спасать своего сгоревшего по пьяни отца. Но до этой концовки (которая, мне кажется, слегка нарушает структуру и природу цикла, так как ничто не предвещало такого поворота) здесь – приволье наблюдений, детской свободы, вседозволенности: – можно идти, бежать и исследовать, и каждая минута будет наполнена магией и счастьем, не вполне осознаваемым в сам момент проживания этой жизни.

Григорян уже в этом тексте раскрывается как мастер наблюдения за деталями жизни: этот небольшой цикл перенасыщен точнейшими, детальными зарисовками и общения девочек, и их мировоззрения (показанного с любовью), и окружающей их природы – их немого, но отзывчивого и деятельного собеседника. Из мира «Долгого лета» не хочется уходить – передан он тонко, кратко, и мастерски точно. Но есть и достаточно очевидное не-заглядывание в потребности своего читателя: многие сюжетные линии (если здесь вообще можно говорить о сюжете) подаются намеками, финал слишком бесструктурен в своем неожиданном скачке во времени – и не понимаешь, девочки уезжают из деревни, вернувшись в нее через несколько лет, или этим же летом?.. Многие наброски описания отношений начинаются, набрасываются легкими мазками на картину, и больше не упоминаются– так, история отношений Кати с Костиком здесь вообще непонятна, как и причины влечения сестры рассказчицы к рисованию. Почти все персонажи, кроме Кати Комаровой, по сути, выглядят силуэтами на ее фоне, и кажется, что цикл создан в первую очередь как портрет этой девочки-подростка – и здесь вспоминается Куприн с его «Олесей». Удивительное дело – связь автора с русской литературой здесь настолько же очевидна, как и тонко скрыта и завуалирована другим временем, иной лексикой.

Итак, если подвести итог – этот текст удивительно свеж, очень необычен в своей монтажности и импрессионистской технике. Будучи неразрывно связан с русской литературной традицией, он как будто бы не в состоянии перейти в описываемое время 1990-х и взрастает на избыточной книжности, сказочности, красивости, чудесности и природы, и детской психики. Но в этом и прелесть его, и чистота, и свежесть! Это замечательный текст, который стоит прочитать, чтобы увидеть некоторые особенности Анаит Григорян как автора с ее особым выбором темы, основанной на ее собственном детстве, и пережить незабываемые ощущения радостной болезненности открытия для себя неведомого мира летней природы. Чтение этого короткого цикла будет для вас таким же приятным, как, допустим, выпивание стакана вкусного вишневого компота декабрьским или ноябрьским вечером.