4.5 Роман воплощает этику, как церковная архитектура – идею веры, а сонет – идею любви

«Этика Михаила Булгакова» за авторством Александра Зеркалова – сам по себе любопытный текст, и предыстория его не менее интересна. Начнем с сухих биографических данных об авторе. Александр Зеркалов (говорящая фамилия, да?) – это псевдоним Александра Исаковича Мирера, советского и российского писателя-фантаста, литературоведа, критика и переводчика. Человека высоко эрудированного, как я поняла при чтении текста, однако не получившего высшего образования. Человека, ставшего популярным благодаря детской и взрослой, очень советской фантастике, социальной, в духе Стругацких. Собственно с последними от входил в один и тот же неформальный кружок фантастов. А тут такая тема… Христовская, Булгаковская. Прямо по тексту «Мастера и Маргариты» - «Я написал роман о Христе? О ком? И в это время?!». Для этого надо было иметь не смелость, нет, для этого надо было уйти в поиск философских смыслов, выбрав в качестве опоры очень многослойное произведение Булгакова.
Теперь пару слов о форме произведения. Где-то пишется, что сие «незаконченная монография», спорная такая формулировка, на ЛЛ же указано, что это эссе. Я склонна верить последнему, так как, как говорит базовое определение, «в эссе главную роль играет не сам факт, а впечатления и ассоциации, которые он вызывает у автора, раздумья и размышления о жизни, о событиях в науке, искусстве, литературе». Зеркалов-Мирер как раз и задался целью рассмотреть контекст, ощущения, размышления, событийный фон, окружавший период написания, этический базис персонажей, а через них – самого М.А.Булгакова. И это классная книга для тех, кто, как и я не раз и не два перечитывал «Мастер и Маргариту», каждый раз находя что-то новое под текущее состояние. Только если я просто «питаюсь» настроением и атмосферой книги, большую часть уже зная наизусть, то Зеркалов со своим более техничным в то же время последовательно методичным подходом раскрывает гораздо больше смысловых контекстов.
Что может сказать об авторе текст «Этики Булгакова»? Во-первых автор действительно впечатлен трудом и личностью Михаила Афанасьевича. Он детально, бережно и уважительно проявляет все те основы, библиографический, философский, логический аппарат, на котором Булгаков построил свое произведение. Во-вторых, автор очень высокого мнения о себе, постоянно апеллирует к тому, что только образованный, эрудированный, грамотный, внимательный (и еще масса подобных эпитетов) читатель может увидеть то-то и то-то. Видится в этом некая защитная реакция, заложенная в текст и направленная на критиканов и псевдоэкспертов, которым нужно осчастливить мир своим «ценным мнением» относительно чужого труда. Может быть Зеркалов попадал под такую критику? Знаю, что это досадно. При этом читать приятно, потому как, Зеркалов заигрывает с читателем, мол мы-то с вами, Шурочка, образованные люди, все это видим и давайте вместе восхитимся цельностью романа Булгакова и препарируем его на разных уровнях. Потому отмечу еще тест – написано не упрощенным языком, не так, как пишут беллетристику, тут оперируют научным языком, а потому будет богатство разнообразных терминов. Этим автор также подчеркивает, что адресат – человек высокообразованный. В-третьих, автор, на мой взгляд педант. В хорошем смысле слова – педантичность автора проявляется в его неукоснительном следовании цели, он не отвлекается и методично «ковыряет главу за главой», рассуждая относительно каждой и привнося общую панораму своих мыслей и впечатлений. Только педант способен перелопатить столько материала, выискивая подтверждения своим предположениями и обосновывая свои выводы. В-четвертых, автор не сухарь, а в душе немного романтик и авантюрист. Этот неочевидный вывод я делаю видя увлеченность автора, его азартность проявляется в энтузиазме исследователя, в поиске нравственных идеалов и высот. И когда он находит отклики своих представлений в исследуемом романе, он так искренне радуется, что мне кажется, я слышу его восторженный голос. В-пятых, автор не кажется при этом смельчаком или лидером мнений, ведь тематику разоблачения советских перегибов, он стал развивать лишь в постперестроечные годы. Но делать это этично, что говорит скорее о его внутреннем поиске себя и формировании цельного представления о природе нравственного поведения в безнравственное время.
Что же касается текста, любителям МиМ, знающим роман хорошо, уважающим литературоведение и не чурающихся богатого, но научного языка, я книгу бы рекомендовала к прочтению – я в ней нашла для себя многое, теперь перечитаю роман с большим пониманием смысловых оттенков каждой сцены, это невероятно круто и ценно.