5

Знакомтьесь, юноша сей - Доменико. Ему 18 лет, и живет он в Высоком Селении

... нет, к нему не заглянем, нет смысла пока, — тут у всех есть лицо, голова, руки и ноги, есть и взгляд, хотя б воротник — возьмите Винсенте — мненье свое о том ли, о сем; у него ж, у скитальца, ничего еще нет, ничего не оформилось, он безликий, не изваян пока и не слеплен, он по сути пока еще глина, потому что так мне угод­но

У него есть Отец

Отец взял лучину, подошел к жавшемуся у стены человеку.
— Взгляни на меня, Нанду.
На угрюмом лице метались тусклые отсветы, человек пытался улыбнуться — не получалась улыбка.
— Радуешься, Нанду?
— Нет, что вы говорите... — смешался он. — Как мож­но радоваться чужой смерти...
Отец не сводил с него глаз, в глазах была горечь. Че­ловек снова попытался улыбнуться, и снова не получи­лось.
— Ступай прочь! — Отец повернулся к нему спи­ной. — И не смей являться в мой дом, ступай, сту...
...Когда дверь притворилась, отец посмотрел в окно, вслед ушедшему.

...и старший брат

Бездомная была собака — бродила по дворам, подби­рала кинутую ей корку хлеба. Забавная была — на задних лапках просила есть. Никого не боялась, кроме Гвегве, — он не упускал случая дать ей пинка. И вот приметил ее в тенечке у запруды, где плескался с братом, подкрался и, через силу подняв здоровенный булыжник, размозжил собаке голову. Младший брат жарился на припеке и ни­чего этого не видел, а когда собака горестно тявкнула, вскочил, подбежал к ней, — лапки у бедняжки были не­привычно подобраны, голова разбита, а Гвегве, его брат, злорадно ухмылялся, и колено у него забрызгано было кровью..

А это Беглец, в Высоком Селении нашедший приют, по милости Отца Доменико.

— Знаешь, если хорошо понаблюдать... Иной раз такое встретишь, не поверишь даже... Вообще-то... Может, и сам знаешь... кое-где удивительные хищники водятся...
— И у нас они есть — медведи, волки...
— Нет, я не о зверях, о хищных растениях говорю.— Беглец облизнул губы.
— Хищное растение?
— Да... растение, которое питается мухами, комара­ми и всякой мошкарой.
— Растение? — Доменико попытался улыбнуться.
— Да. — Беглец пришел в возбуждение. — Не веришь? Ты ничего на свете не видал и должен мне верить. — Он пристально всмотрелся в Доменико. — Обиделся?
— Нет!

...и сам того не желая, побудивший неразумного сына покинуть отчий дом.

— Если хочешь, оставь мне драхму.
— Драхму? Зачем...
— Чтобы мог вернуться.
— Зачем?
— За этой драхмой.
— Да их столько, вовек не кончатся! — Доменико по­ложил руку на мешочек.
— Ну, оставишь?
— Нет, чего я сюда вернусь...

А вот Краса-город с домами розовыми и голубыми. Здесь обитает Дуилио, он всегда такой, какой есть.

Ошалевшей девице прыснули в лицо родниковую воду, приводя в чувство, а Дуилио просиял, явно занятый совсем другим, так как неожиданно изрек: «Не уноси стакан с родника!»
— О, великолепно! — откликнулась Сильвия. — Изы­сканный однострочный стих!
— К тому же благородный по содержанию, — уточни­ла Кончетина.
— Благодарю, Кончетина, благодарю, малышка. — Дуилио был растроган. — Ты глубоко постигла смысл моего стихотворения. Добрая душа оставила у родника стакан на благо другим, и мы, мы тоже благородные, добрые, не будем разбивать стакан, а тем более — при­сваивать, но скажем: «Не уноси стакан с родника!»

...Тереза - настоящая женщина...

— Ха, какое счастье ему привалило, а он и не отве­чает! — воскликнул Тулио. — Весь город за ней увивается, Доменико, да безуспешно.
— Вы назойливые, а он славный мальчик.
— Слишком стеснительный, не беда, конечно. Вчера выпил и все равно не пошел со мной к скверным женщинам.
— Правда? Говорю же, хороший мальчик. Зачем хо­рошему ходить к скверным?.. Взгляни на меня, не стесняйся.

...и Александро.

— Кем бы я ни был, — Александро погрустнел, — хоть болваном, хоть наоборот, все равно люблю вас... Гляжу на вас, и сердце разрывается, так удручает, так ранит ду­шу любой ваш неприглядный поступок, и все же люблю вас. Эх, знали бы вы, какое это чудесное, какое прекрас­ное чувство, если бы только знали... Некогда и я, подоб­но вам, любил лишь своих близких, но потом внезапно в душе моей распустился необычный цветок, появился росток любви...

А еще у Александро есть брат, но его имя до поры останется в тайне.
В Краса-городе побывать суждено Доменико, и не только в нем. Камора - логово жутких бандитов. Там всем заправляет Грандиссимохалле.

Когда ж Доменико вернулся в свою богато обставленную камеру, он обнаружил в узком горлышке сере­бряного кувшина записку: «Не бойся полковника, Мичинио, Кадиму и прочих, самое худшее — убьют. Остерегайся маршала Бетанкура — загубит душу».

Брат Александро...

Но уже взывает к толпе Мендес Масиэл, конселейро, стоя на бочке, в темноразвеваемом одеянии:

— Братья! Братья, далеки от нас Большие земли — Рим, Вавилон, Помпея и Рио-де-Жанейро, но зловонье и сюда докатилось! Неужели не чувствуете, трусы! Вдох­ните глубже, дышать вам пока еще не запретили, хотя вы бы и этого дождались...

И скоро будет построен город Канудос, город свободных людей, принимающий всех... кто дойдет до него...

Но хватит, пожалуй, если вам интересно, откройте книгу, за страницей страницу читайте о том, как ушёл Доменико из родного селения, как пришёл в Краса-город, как попал он в Камору, повстречал Конселейро и храбрых вакейро, Зе, Мануэло, Жоао и Старого Сантоса, и как стали великими четверо этих героев, и еще один пятый, но о нем пока рано. И запомните:

...нет и не было истории, которая имела бы конец