5

В планах на чтение этой книги у меня не было. Приступила к прослушиванию ради совместных чтений с побокальницами. Даже не к чтению, а к прослушиванию. Изрядную долю удовольствия от книги мне доставил актёр и чтец Анатолий Белый. Раньше его аудиоисполнение встречала только в радиоспектаклях. Сперва исполнение показалось слишком театральным, иногда переходящим на шёпот. Некоторые реплики матери звучали с преднамеренными слезами в голосе. Продумывалась каждая интонация. Короткая часть о пляже Биг-Сура была записана чуть тише остального текста. Чтец порадовал не полным подражанием говоров разных народов, а лёгким намёком на акценты. Сильное акцентирование вместе с игрой голосом и интонациями было бы уже перебором. Порадовалась чувству меры Анатолия Белого, но не знаю, как подобная манера воспринималась бы в транспорте или другой шумной обстановке.
***
Начиная слушать книгу, вспомнила о ней только то, что сюжет будет о взаимоотношениях матери и сына. Мать максимально посвятила себя образованию и развитию Романа. Когда он вырос, сквозь строки чувствовалось, как гиперопека и завышенные ожидания давили на него. Оба были людьми непростыми и упрямыми.
В первой части книги считала, что Роман родился в 1919-м или 1920-м годах, а оказалось, что на пять лет раньше. Моё восприятие той эпохи не совпадало с описываемыми событиями. И по поведению Романа я скидывала ему те же пять лет.
Воспоминания о Литве и Варшаве перемежались с философскими отступлениями. Так и не поняла, зачем понадобилось самооправдательное эссе о сексе и другие отступления на тему пола. Конечно, автор поупражнялся в язвительности в адрес своих критиков и насмешников в разные годы. Но между первым эссе и эпизодом о двадцатистраничном психоаналитическом отзыве на его первый неопубликованный роман прошло достаточно аудиовремени. Казалось иногда, что Роман раз за разом возвращается к одним темам и прорабатывает одни и те же события.
Читать автобиографии - дело неблагодарное. Убедилась в этом ещё с трилогии Валентина Катаева "Алмазный мой венец". Убедилась и перестала примеривать на художественное произведение рамки времени и реальности.
Как и мечтала мать, Роман в войну был лётчиком, а после войны стал дипломатом и известным писателем. Как пишет он сам, полностью прочувствовать себя французом смог только вдали от дома, учась в лётной школе. И войну описывает куртуазным взглядом француза: дуэли и женщины. Некоторые пассажи о женщинах считаю заигрыванием и лукавством. Особенно ярко это видно в эпизоде умолянии Анники забрать её с собой в Англию до наступления врага. Женщина любой профессии и рода занятий будет опасаться чужаков, а отговорки, что ей и здесь найдётся работа воспринимаю как издевательство. Короче, отношение к женщине показалось мне исключительно потребительским. А краткие упоминания Луизон, Илоны и прочих воспринимаются как неполные самосокращения текста, высказывания наполовину.
Приближаясь к финалу книги вспомнила его по ранее прочитанным рецензиям и удивлялась чёрствости, недогадливости героя. Или это снова заигрывание с читателем, игра в драматизм ради сюжета. Удивила и исправная работа почты многих стран в военное время. До адресата дошло около 250 писем.
В целом, текст показался с перескоками и ненужными умолчаниями. Лучше совсем исключить эпизоды своей жизни, которыми не хочешь делиться.
Автор часто упоминает свой первый опубликованный роман "Европейское воспитание". Я его читала, но уже ничего не помню. Пишет о себе, как воевал в Африке и тренировался в Англии. Тогда польское партизанство списано с чьих-то рассказов. Не знаю, захочу ли перечитывать "Европейское воспитание". "Корни неба" тоже упоминались, и тоже не знаю, знакомиться ли.
В целом, о прослушивании не жалею, но изрядную долю смысла вложил и интонационно расставил Анатолий Белый. Текст без его исполнения воспринялся бы бледнее. Буду ждать отзыва побокальниц и продолжения совместного обсуждения в чате.