3 "Сколько бы он ни корчил из себя интеллектуала, у него нет ни одной оригинальной идеи. Все заимствованные."

И хотя фраза, которую я использую для названия, сказана одним персонажем про другого, для меня именно она стала квитэссенцией книги. Описать ощущения от неё гораздо проще, чем сказать что-то о сюжете (которого почти нет), о мире (который есть, но, несмотря на многочисленные восторги его оригинальностью, является литературной обработкой миров, изображённых на гравюрах Джованни Баттисты Пиранези), о героях (которые не имеют никакого отношения к обозначенному жанру "фэнтези", а явились в роман прямиком из книг Дэниела Киза). Мой добрый друг Какая-то Саша разрешила мне использовать её фразу из рецензии (на другую книгу), которая просто прекрасно отражает моё состояние при чтении: "Я читала эту книгу - словно была в болоте". И до середины была уверена, что больше двойки ЭТО не заслуживает...

Посудите сами: энное количество страниц Возлюбленное Дитя Дома бродит по каким-то залам, уставленным статуями, кропотливо описывая каждую из них и пытаясь разгадать послания, в них заключённые.

Ангел с трубой и корабль. Ангел с трубой наводит на мысль о послании. Радостном? Возможно.

Плюс к этому многочисленные описания, как он ходит навещать Мёртвых (иначе говоря, трупы разной степени сохранности), носит им дары и разговаривает с ними, а также с альбатросами, грачами и сам с собой. Это всё осложняется при чтении таким количеством заглавных букв, что в глазах рябит. Можно взять любой кусок, и выглядеть он будет примерно так:

Полная Луна стояла в Дверном Проеме, заливая все в Зале своим Светом. Статуи по Стенам были расположены так, будто только что повернулись к Проему и устремили мраморные очи к Луне. Они были не такие, как в других Залах: не отдельные личности, а изображение Толпы.

А когда я прочитала фразу

Я помню каждый Зал, который когда-либо видел. Их семь тысяч шестьсот семьдесят восемь.

, у меня волосы дыбом встали от ожидания, что сейчас каждый из них мне в подробностях опишут))). По сравнению с этим списки подаренного Другим (как считает Пиранези, который, кстати, сомневается, что это его настоящее имя, - единственным другим обитателем Дома) покажутся короткими записками. Вот кусочек такого списка:

• новую батарейку для часов
• 10 новых тетрадей
• разные канцелярские принадлежности, в том числе 12 больших листов бумаги для составления Звездных Карт, конверты, карандаши, линейку и несколько ластиков
• 47 ручек
• еще мультивитамины и спички

И эти списки окончательно и бесповоротно выводят читателя из ожидания фэнтези. А я ещё, каюсь, из-за обложки ожидала фэнтези на основе мифов... Довольно неожиданная концовка романа всё же несколько примиряет с тем, что долго пришлось продираться сквозь текст, порываясь пролистнуть его по диагонали.
Если поставить себе задачу отыскать здесь глубины, найти можно многое. Но, поверьте, придуманные лояльным читателем глубины можно отыскать и в сочинении троечника из 3А класса. Почему же в итоге книга не свалилась у меня в красный сектор? За две вещи: во-первых, с удовольствием снова встретилась с таинственными мирами Пиранези, а пинком к детальному разглядыванию его гравюр как раз послужил роман.

спойлер

свернуть

Во-вторых, из своего рода сочувствия к автору, с её нервными срывами, непонятной болезнью и психической нестабильностью. Думаю, послесловие следовало бы сделать предисловием, чтобы более мягкое отношения читателя было гарантировано с самого начала и перенеслось также и на героев. Особенно на Пиранези, который не Пиранези... Иначе многие из его вроде как научных авторитетов, про которых он пишет в своих многочисленных скрупулёзно пронумерованных дневниках, выглядят просто дико. Цитата из сноски, не из основного текста, расшифровывающая, о ком в дневнике идёт речь.

Р. Д. (Рональд Дэвид) Лэйнг (1927–1989) – шотландский психиатр, которого часто называли «антипсихиатром», поскольку он отрицал четкую границу между психическим здоровьем и психическими заболеваниями: паранойя для него была реакцией на репрессивную социальную систему, шизофрения – экзистенциальным бунтом во имя личной свободы. Чтобы прочувствовать мир, в котором находятся его пациенты, исследовал свое сознание с помощью ЛСД; обращался к эклектичному набору философий и практик, вплоть до йоги и буддизма. Не раз обвинялся в хранении наркотиков, был лишен медицинской лицензии в связи со злоупотреблением алкоголем.

В данный момент я настроена никогда больше не встречаться с Сюзанной Кларк, невзирая на то, что её Сюзанна Кларк - Джонатан Стрендж и мистер Норрелл давно у меня в више. Вдруг и там, только на гораздо большем количестве страниц

послание издалека. Туманные письмена. Утрата простодушия.