4

Я читала эту книгу долго. Во-первых, количество фактов на страницу текста здесь явно выходит за пределы обычного. Во-вторых, чтобы отыскать здесь собственно секс, порой нужно очень постараться. Киньяр походит на французский эквивалент Эко, только с упором в античность, и, как любой француз, в меру таинственен, эффектен и несколько снисходителен. Это не книга и даже не исследование определенной темы, это целая мозаика, отдельное произведение искусства, независимо от того, как часто там отходят от темы, засыпают читателя латинскими терминами и поражают своей эрудицией.

«Иногда мы смотрим на нечто красивое с ощущением, что это может нам повредить».

Описанный Киньяром мир Рима впечталяет. Там нет любви в известном нам понимании. Там есть желание как проявление силы и обладание как ее высвобождение (не без проявления насилия). Такая любовь является односторонней. Есть активность, есть пассивность. Можно (и порой нужно) обладать кем-то, брать, но вот отдавать себя – нет, это не для достойных римлян. Таким образом, желать – это и есть любить. Все общество построено на подчинение одних другим. Рабство пронизывает все. Более того, любить (влюбляться?) небезопасно. Это ослабляет человека, привязывает его. Даже любовь между супругами сомнительна. Быть пассивным опасно по многим причинам.

«Плутарх рассказывает, что Катон, рассуждавший однажды о запрете на влюбленность для матрон, сформулировал это так: влюбленный человек «позволяет своей душе жить в теле другого».

Киньяр спорит с точкой зрения, что перемена в восприятии сексуальности пришла к нам от христианства. По его мнению, неоднозначное отношение к телу, меланхолизм и неизменная связь секса и страха существовали еще в Римской Империи периода упадка. Страх там являлся защитной реакцией. А все ритуалы, ограничения и даже однонаправленность любви выступали как как способ взаимодействия с реальностью. У читателей появляется возможность узнать мир Рим изнутри со всей его магией, маниями, комплексами и т.д. Для меня всегда было поразительным, как римлянам удалось взять столько всего у греков и превратиь это в нечто совершенно другое, далеко не всегда со знаком плюса. Можно ли перечислить все, что представляло опасность для жителей Рима, особенно мужчин? Здесь и страх мужчины перед его женщиной, и страх утратить эрекцию, т.е. силу, лишиться мужественности, и страх опозорить себя перед другими, и страх быть поклятым, и страх остаться без наследников.... продолжать можно долго. На фоне зарисовок невротического Рима автор пишет и о его искусстве. Живопись, например, также отражает страх человека перед смертью, страх пассивности, страх застывшего момента.

«Пассивность есть преступление для свободнорожденного гражданина, неизбежная необходимость – для раба и долг для вольноотпущенника, который он обязан уплатить своему патрону».

О чем бы не писал Киньяр, его всегда интересно читать. Однако он не опускается до уровня читателя, а наоборот – тянет его на свой уровень (или, возможно, априори предполагает, что раз мы его читаем, то там уже и находится). Эта книга о том, насколько мы похожи и в то же время отличаемся от людей, живших до нас. Потому что все же меланхолия никуда не делась, просто проявляется по-другому. Мы не перестали желать. И мы не перестали бояться. Количество психоаналитиков и несчастных людей растет с каждым годом. Чем мы хотим обладать и чего боимся? Хорошо бы вовремя найти ответ на этот вопрос.

«Эрос – это нечто архаическое, предчеловеческое, абсолютно животное; психическая природа человека воспринимает и выказывает его в двух формах – смятении и смехе. Смятение и смех – вот хлопья, медленно падающие из густой тучи пепла над проснувшимся вулканом».

Ссылка на отзыв в ЖЖ