3.5 Уродливое и непропорциональное

Погружаясь в творчество и биографию Вальтера Скотта, все больше поражаешься его непосредственностью и веселостью характера. Будучи человеком, глубоко реагирующим на критику (достаточно вспомнить судьбу романа «Уэверли...»), он, одновременно, относился к ней настолько легко и свободно, что не забывал критиковать сам себя, принижая собственные успехи и возвеличивая более посредственных коллег. Впрочем, это и не мудрено, ведь Скотт, как нам всем хорошо известно, до 1826 года никогда не пробовал себя в прозе... А все то, что досужая публика приписывала его гению: «если эти романы написал не Вальтер Скотт, то, значит, сам дьявол»; есть ни что иное, как домыслы, недаром сам автор не уставал повторять: «Уверяю Вас, я сам впервые прочел их уже в печатном виде и могу лишь вслед за всеми поздравить их автора». Если с романами «от автора "Уэверли"» такое стремление к анонимности от «Великого инкогнито» еще может быть объяснимо некими опасениями за то, как Скотт-прозаик будет принят широкой публикой, то появление нового alter ego в лице «Рассказов трактирщика», пожалуй, ничем иным кроме как склонностью к тайне и желанием испытать легковерие публики, объяснить нельзя.

Однако появление у «автора "Уэверли"» своеобразного соперника, чуть было не споткнулось о первый же роман из серии «Рассказов...». Скотт и сам прекрасно понимал, что «Чёрный карлик» откровенно слабый роман. Выступая в роли рецензента своего собственного alter ego (видимо желая таким нехитрым способом еще больше отмежеваться от авторства этого романа) «Великий инкогнито» высказался о «... карлике» в (уж простите за каламбур) преувеличенно черных красках. Впрочем, если обратиться к авторскому предисловию самого Питера Петтисона (вымышленный школьный учитель, составивший серию рассказов, который впоследствии и будут опубликованы его не менее вымышленным товарищем под общей серией – «Рассказы трактирщика»), то можно увидеть, что как будто бы и оригинальный автор не видел в своем творчестве сколь-нибудь положительных сторон: «Я, по-видимому, создал произведение столь же уродливое и непропорциональное, как и сам Черный Карлик, которому оно посвящено».

«Чёрный карлик» — это прежде всего попытка создать роман в стилистике готического произведения XVIII века, с его неизменными «злыми духами», «призраками», «мистической силой». Скотт не был поклонником подобной стилистики. Его романы выгодно отличались как раз от тех самых антикварных и готических образчиков прозы, ушедшего столетия, которые скорее отбивали охоту к чтению, а не усиливали её. Однако готическим роман стоит считать при первом взгляде. Образ Черного карлика — это прекрасная иллюстрация того, что зачастую «У страха глаза велики». Появление карлика Элши, его образ жизни, манера говорить и действовать, заслужили ему дурную и мистическую славу среди жителей Южной Шотландии. В нем видят колдуна и пособника дьявола, но при этом прибегают к его ведовскому искусству, на деле являющимся лишь научными знаниями и осведомленностью. Скотт удачно вплетает отталкивающий образ человека в людские суеверия с одной стороны порождая страх: «она содрогнулась, но, памятуя предупреждение Рэтклифа, постаралась не выказывать ни малейшего признака страха»; а с другой одиночество: «Слуга, которого я воспитывал с детства, строил мне рожи, стоя за моим креслом, и даже друг, которому я помогал деньгами и ради которого даже обагрил... Даже он считал, что место мне среди сумасшедших». Элши прекрасный пример того, как внешность человека приводит к безразличию и жестокости со стороны других людей, постепенно развращая ум и сознание, порождая ту же ненависть в сердце жертвы. Даже благородные поступки карлик обращает в плоскость человеконенавистничества: «Вот для чего я лечу людей: моя цель - увеличить число страданий на земле»; то ли лишь веря в свою философию, то ли лишь пытаясь казаться таковым. Впрочем, Скотту изначально не достает объема и глубины произведения, а потому финал истории, кажется более склонит читателя ко второму утверждению, и человеконенавистник вновь становится человеколюбцем, что лишает нас некой недосказанности и приносит в образ Эшли финальные черты, без которых заглавный герой романа скорее выиграл бы, чем проиграл.

С другой стороны, «Черный карлик» - это своего рода роман эксперимент, где Скотт впервые пробует себя в стилистике этакого ненадежного рассказчика. Когда говорят о романах Шотландцах, что имеют особую необычность, часто вспоминают «Гай Мэннеринга, или Астролога», называя его эпистолярным романом - намекая таким образом на обилие писем и их влияние на сюжет. Письма в «... карлике» обладают более уникальным значением. Они становятся не просто способом донести информацию, а буквально становятся источником давления, коварства и попыток себя оправдать. В этом отношение особенно показательно второе письмо за авторством Эллисио Вира, где он рассказывает историю Эшли и его взаимоотношений с ним, которые идут несколько в разрез с тем, что мы услышали предварительно от Рэтклифа. Два разных взгляда на одного человека, при условии того, что Скотту удалось бы воплотить тот образ карлика, который он желал сделать изначально, вкупе с более проработанным образом Эллисио (в исходном варианте его версия событий объективно не будет восприниматься читателем за истину), и мы бы в кой-то веке получили бы неоднозначную историю от обычно однозначного и до ужаса структурного «Великого инкогнито», но нет...

Впрочем, даже в таком ключе «Черный карлик», меньше всего походит на роман Скотта, вот только это к сожалению, далеко не комплимент. Конечно к этому мог стремиться сам «Великий инкогнито» дабы различие между «автором "Уэверли"» и «Рассказами трактирщика» оказались более выразительными. Однако то, что это не пошло в пользу произведения - объективная истина - с которой в итоге согласился и сам писатель. Большинство проблем романа (в том числе и образ заглавного героя) проистекают из его объема. «... карлик» — это не многим более 160 страниц, за которые Скотт просто не успевает ни раскрыть прочих героев, ни погрузить нас в исторический фон. Автору с невероятным трудом удается связывать между собой отдельные фрагменты романа, из-за чего образы таких героев как Эрнсклиф, Фредерик Лэнгли, Изабелла, тот же Эллисио которым в обычном случае было бы уделено значительное место в истории, оказались чудовищно архетипичными. Экспозиция родовой борьбы баронов юга Шотландии, по сути раскрывается случайной (можно даже сказать - инородной) репликой Хобби Элиота в адрес своего эсквайра. Противостояние якобитов со сторонниками королевы Анны, отражено лишь со стороны первых, тогда как роль последних берет на себя все тот же Хобби, чьими поступками более движет личный мотив, чем политические взгляды. В сравнение с «Уэверли...», а оно вполне уместно, взять хоть тот же пресловутый исторический фон, «... карлик» не подарит вам метания натуры и превратностей человеческой судьбы в водовороте политических, национальных и религиозных страстей. При этом нельзя сказать, что перед нами абсолютно другая история – в романе хватает мест при прочтение которых складывается четкое ощущение нагнетания образа тех или иных героев. Тот же Хобби Элиот видимо задумывался более неоднозначным персонажем, чем вышло в итоге, и реплика Эшли, казалось бы, оставляет нам жирнейший намек: «Ты не сможешь отрицать, что даже сейчас он часто подбивает тебя кровавую месть за зло, причинённое тебе в детстве».

В предисловии к роману автор указывает на то, что изначально произведение должно было быть более объемным, а концовка трагичней, однако, как и в случае с «Уэверли...» в дело вмешался случай: «дружески настроенный критик, на суд которого отдал рукопись еще в процессе работы над нею, выразил мнение, что задуманный мною образ Пустынника крайне непривлекателен и что он скорее оттолкнет, нежели заинтересует читателя». Схожесть истории создания двух первых романов двух главных циклов и правда способна навести на мысль о чертовщине и мистике. Вот только последствия оказались диаметрально противоположенными – «Уэверли...» стал бестселлером, «... карлик» канул в неизвестность, чуть было, не потянув за собой весь новоявленный цикл. Повезло, что у Трактирщика нашелся свой туз в рукаве: в том же 1816 году вместе с «Чёрным карликом» свет увидел и другой роман из серии «Рассказов трактирщика», которому суждено стать главным шедевром и признанным венцом творчества Скотта..., но это уже совсем другая история.