5 Новая жизнь

Аккуратное завершение трилогии. Саспенса и ужаса больше нет, дети на своей территории, только борьба лучшего с хорошим. В прозе Осеевой можно попробовать уловить новые нотки, однако у меня не было уверенности, что это не было эффектом послезнания.

Третья часть – гимн общему труду и личному самосовершенствованию. В условиях сложного лета 1942 года (хотя в книге лишь обрывки сводок и слово Сталинград не прозвучит ни разу) дети в подмосковном городке, от которого фронт откатился зимой, своими силами делают себе школу взамен занятой под госпиталь прежней. Делают это дети в духе Чебурашки и Гены из куда более позднего произведения Успенского, разве что подробностей больше, да социалистическое соревнование бригад налажено лучше.

Мне показалось любопытным, что имя Сталина в книге 1951 года ни разу не прозвучало. Контраст с первыми частями довольно резкий, такое ощущение, что третья часть в моем издании с правками времен оттепели (в отличие от предыдущих). Сталина нет, а вот политики больше, чем в первой и второй – Осеева показывает, что наша система успешно выдерживает военное время, помогая бить врага и подпитывать жизнь в городах. Здесь будет и комсомол, и райком, и вступление в партию – то есть все то, что в предыдущих частях лишь подразумевалось, теперь нарочито проговаривается. Но интереснее всего, что есть и критика – критика элитизма. Основная мишень автора (в рамках уже упомянутой борьбы лучшего с хорошим) – генеральский сынок, который перебарщивает с использованием папиных возможностей.

Но это все фон, любопытный лишь для въедливого читателя (как я привык себя называть:). Без лишнего внимания к этому фону у Осеевой вышла отличная история дружбы и соперничества, соревнования и, не побоюсь этого слова, свершения. Мне в детстве попалась книга про мальчишек и яхту – Тайна "Альтамаре" . Именно с ней невольно я сравнивал Васька и товарищей – и опыт детей там в основном мало отличается от опыта в условном здесь. Как говаривал Стинг: ‘We share the same biology, regardless of ideology’.

Трилогия писалась в 1947-1951, тогда как в мире героев проходит всего полтора года (зима 1940/41 – лето 1942). Мне было любопытно – как Осеева выйдет на концовку? Не могу сказать, что она меня удивила, но все было чинно и благородно, с флеш-форвардом, так сказать. И тут опять тянет говорить на отвлеченные темы, искать в Вите Матросе и самом Трубачеве прообразы крапивинских героев, рассуждать о неослабевшей популярности в начале 50-х полярников (до космонавтов еще десять лет!). Но надо ли? У меня осталось очень приятное послевкусие от трилогии, желание поностальгировать и повспоминать свои эпизоды, свою учительскую и классы. Простой, аккуратный, крепко сделанный коктейль вышел у Осеевой.