4.5

"Я всю жизнь что-то планировал, мечтал. И, когда желаемое не осуществлялось, бывал раздосадован. Но жизнь предлагала решение, о котором я даже не задумывался. Однажды я, мучимый дилеммой, как поступить, обратился за советом к Белле Ахмадулиной. Она мудро ответила:
- Подожди, придет третье.
И третье решение не заставляло себя ждать. Если жизнь вторгается в твои планы, то только для того, чтобы сделать лучше, чем ты задумал".

Странная все-таки штука наша память. Переживая в настоящем моменте гнет неприятностей, думаем порою, что пережить подобного мы не в силах: слишком тяжелые испытания выпадают частенько на нашу долю. А мудрый волшебник-время своей неспешной походкой сглаживает все острые, царапающие душу углы, оставляя в воспоминаниях лишь светлое, доброе, чистое.

Вот и у Азария Плисецкого получились на редкость уютные мемуары. В них действительно много страшного и шокирующего (арест и расстрел отца по надуманному обвинению, арест самого автора, восьмимесячного, с матерью, лагерь в Казахстане...) Однако собранная по крупицам информация, в основном, конечно, из воспоминаний старших родственников - Азарик был слишком мал в те годы, не в силах перебить и убить общей тональности книги - невероятно теплого послевкусия от прочитанного, не затмевает восхищения творческими людьми, не умаляет атмосферы сопричастности к миру искусства, балета, в частности и, наконец, воздает должное человеку, долгое время незаслуженно находившемуся в тени своей знаменитой сестры - Майи Плисецкой.

Азарий Плисецкий на прошлом не спекулирует, не обличает, не выносит приговоры кому бы то ни было. Он лишь восторгается сильными людьми, пережившими такое и сумевшими сохранить в себе человечность.

Мрачные страницы автобиографического повествования скоро сменяются вдохновляющими историями юности, молодости, зрелости. Большой театр, работа на Кубе, работа со знаменитыми на весь мир хореографами и танцовщиками, многолетняя и успешная педагогическая деятельность... Его жизнь была без преувеличения яркой, а он сам - легким на подъем (такой же, к слову, была и Майя). А может быть, именно в том и заключается тот самый пресловутый секрет счастья, который ищут наравне с философским камнем, смыслом жизни и алхимическими тайнами? Никогда не привязываться ни к чему: ни к людям, ни к вещам, ни к местам; наслаждаться мгновением, видеть в нем красоту; ценить тех, кто сейчас рядом, кто вдохновляет, поддерживает, учит на собственном примере; с легкостью отпускать тех, к кому не благоволит судьба...

Судьба, кстати, не раз сводила его с людьми неординарными: подобное - к подобному. Белла Ахмадулина, Давид Бурляк, Лиля Брик, Николай Асеев, Фидель Кастро, Ролан Пети, Михаил Барышников, Игорь Моисеев. И это только друзья! А сколько творческих и самобытных единиц было в его собственной семье! Мама-актриса, тетя и дядя - танцовщики, сестра - прима-балерина Большого, старший брат Алик, разумеется, тоже танцор.

"Какое же счастье, - думала я беспрестанно на протяжении всей книги, - вращаться в подобном кругу, в этой творческой среде, общаться с людьми искусства". И Азарий дает и нам, простым читателям, возможность на время окунуться в эту по-настоящему волшебную атмосферу.

Здесь спорят о постановках, костюмах, декорациях, переживают за музыкальное сопровождение номера, здесь дышат театром, танцем, ролями, здесь поклоняются его величеству Искусству.

Богатство представленных на страницах книги характеров лиц, окружающих автора, лишь усиливает это громогласное впечатление от насыщенного мира искусства. Здесь хватало всех и всяких. Мягкие и добрые, как Азарий и Рахиль, его мама. Взрывные, резкие, язвительные, как тетя Суламифь и знаменитая сестренка Майя.

Здесь вообще в удивительном ключе раскрывается тема братско-сестринских отношений. Безусловная любовь и восхищение богиней танца не отменяет искреннего рассказа об личностных недостатках, кои есть у всех нас. Однако последний факт лишь подогрел мой интерес к ее персоне, и ее автобиографию я теперь точно прочту: хочется увидеть и ее взгляд на описываемые события.

Не скрою, мне хотелось задержаться в книге Плисецкого чуть дольше положенного. Очарованная этими увлеченными своим делом людьми, с легким чувством зависти смотрела им вслед.

Они выбрали, пожалуй, самое недолговечное из искусств. Картины, архитектура, книги останутся в веках. Танец же живет на глазах изумленного зрителя, внимательным взором следящего за происходящим на сцене. Завороженный зритель забудет на мгновение как дышать, пораженный красотой, грацией, гибкостью, техникой; увиденное оставит яркий след в клеточках его памяти, а танец словно растворится в небытии. Однако же, выбрав самое непрактичное, самое хрупкое из искусств, они, думается, получили много больше...

Не имеющая никакого отношения к миру балета, я тоже была изумлена с первой страницы. Ворох незнакомых имен - хореографов и танцоров - не помешал мне насладиться увлекательной историей жизни, взлета к успеху, историей творческой династии и крепких неразрывных семейных уз, историей невероятной самодисциплины и трудолюбия.

Вот ради и во имя искусства и стоит, наверное, отдавать свою жизнь, пахать до седьмого пота, не щадить себя на тренировках-репетициях, не замечать усталости, бороться за право быть услышанным и увиденным. Искусство вечно. И всегда найдется благодарный поклонник, так что все в этой жизни не зря.

Об этой во всех смыслах вдохновляющей книге (а она стала для меня именно такой) совсем не хочется много и пространно говорить - ее нужно проживать, день за днем, вместе с автором.