5

Лирическое отступление. Как удивительно книги встраиваются в наши жизни. Мы ходим куда-то, работаем, любим, а ещё читаем-читаем-читаем и эти истории тоже становятся частью прожитого. Невозможно читать отрешённо. Год назад я сидела на каком-то библиотечном мероприятии в РГДБ, было скучно и для галочки, но тут нам привели Водолазкина с Шубиной на презентацию «Чагина». Приятные неожиданности случаются с теми, кто забывает знакомиться с программой мероприятий. И вот тогда они вспомнили Владимира Шарова, как лучшего современного российского писателя, а я тогда о нём впервые услышала (но судя по отзывам в интернете у многих читателей схожая история – Водолазкин несёт Шарова в широкие массы).

Начав читать «Репетиции» московским библиотекарем, закончила это чтение у других берегов и не библиотекарем вовсе. Такое иногда случается пока мы читаем – наша история тоже куда-то движется. Как и история в этой книге. Не претендую на хоть сколько-нибудь глубокий анализ творчества, но и своей плебейской чуйкой чую, что Шаров и правда великий писатель. Mast-read что называется. Но пытаясь осознать прочитанное я вижу себя человеком, пытающимся рассмотреть свод огромной тёмной пещеры со свечой в руке. Именно со свечой, а не с фонариком. Свеча отбрасывает странные тени, пламя мечется, готовое вот-вот погаснуть от любого ветерка или моего восхищённого вздоха.

Итак, сюжет. В 17 веке в Россию не по своей воле попадает режиссёр-француз Сертан и «знакомится» тут с патриархом Никоном. Никон строит Новый Иерусалим, а у Сертана просит подготовить к Рождеству 1666 года мистерию о втором пришествии Христа, которое все тогда ждали. Только играть должны не профессиональные актёры, а местные крестьяне. Ролей много: тут и основные действующие лица, апостолы, волхвы, и евреи, и римляне. Неграмотные крестьяне запоминают свои роли со слов Сертана. Он заучивает с ними не только сам текст, но и смысл всего происходящего. И постепенно театральные роли становятся смыслом жизни этих людей. Умирает Никон, умирает Сертан, второе пришествие в назначенный срок не случается, актёры все вместе оказываются в ссылке где-то под Томском. Но репетиции не смотря на ход истории и отсутствие заказчика не должны прекращаться. Актёры репетируют год за годом, а когда умирают на их роли встают их дети и так из поколения в поколение.

Вьётся, вьётся нить человеческих судеб, бежит, через неутомимые пальцы древнегреческих богинь, и, читая Шарова, ощущаешь этот ход времени физически. Ощущение это в эти месяцы носило для меня какой-то терапевтический харктер: я видела как началась эта история, я видела как она закончилась. Смотрела сверху и думала «Всё проходит и это пройдёт».

Невозможно читать отрешённо. Серде сегодня не терпит открытых финалов.

В России надо жить долго, тогда что-нибудь получится. Хочется добавить «и застанется». Хочется приблизить финал, но пока на нашу долю выпадают только такие - книжные. А пока могу сказать только одно – читайте Шарова. Это больно, но это нужно.

Телеграм