5 Любовь и грех

Я снова читаю Тургенева и это моё маленькое удовольствие, можно сказать, маленькая тайна, с которой хочется поделиться, зачем-то... Да, мне он сейчас очень - очень нужен. Мне хочется вспомнить себя ту далёкую в юности - чистую и трогательную, почти такую как Лиза, которая была одной из моих любимых героинь у Тургенева. Это она была набожна и ушла в монастырь. Это после неё у меня появился крест над изголовьем кровати и участились походы в церковь. Тогда давно, когда мне было шестнадцать, мысли о монастыре казались привлекательными и даже романтическими, но параллельно пульсировала мысль, обращённая к Лизе - не уходи, остановись, встретишь ещё своё счастье, зачем же так... Но, если моя временная набожность растворилась, как лёгкая утренняя дымка и осела прохладной росой на жизненных тропинках, то её отрешение от мира мне сейчас стало понятнее, чем тогда в юности.

Лаврецкий... После биографии о Тургеневе, я нахожу его похожим на автора и внешне, и некоторыми особенностями поведения и темперамента. Это вполне логично и несколько забавно. "От его краснощекого, чисто русского лица, с большим белым лбом, немного толстым носом и широкими правильными губами, так и веяло степным здоровьем, крепкой, долговечной силой. Сложен он был на славу, и белокурые волосы вились на его голове, как у юноши. В одних только его глазах, голубых, навыкате, и несколько неподвижных, замечалась не то задумчивость, не то усталость, и голос его звучал как-то слишком ровно." И наш актёр Леонид Кулагин тоже хорошо подобран в фильме 1969 года. Правда, при моей любви к Купченко, я представляю Лизу Калитину иной, а вернее такой, как на иллюстрации в моём любимом издании.



Вечер... Я сижу на диване с книгой в руках, подобрав под себя ноги. Неторопливо, наслаждаясь каждым слогом и рисуя виртуальные картины, читаю роман, перелистывая страницы и периодически поднося книгу к лицу, чтобы вдохнуть аромат полежалого и любимого издания. И, вдруг, книга в благодарность за моё вернувшееся к ней внимание делает мне необыкновенный подарок, неожиданный сюрприз. Из самой середины тома, как раз там, где начинается роман "Отцы и дети", выпадает милая закладка, моя из прошлого... Правда, закладкой назвать её затруднительно, обо это пожелтевший от времени, сложенный вдвое лист бумаги с моими письменными следами юности. Почерк другой, но даже есть портретные наброски. Она вкусно пахнет, пропитавшись ароматом старой книги и от этого жёлтого листочка приятно защемило сердце. Спасибо, книга, что сохранила... Спасибо мне за то, что, как всегда, наследила... Я оставила её на прежнем месте с надеждой, что когда-нибудь вновь мило улыбнусь этой трогательной находке...

"Случается иногда, что два уже знакомых, но не близких друг другу человека внезапно и быстро сближаются в течение нескольких мгновений - и сознание этого сближения тотчас выражается в их взглядах, в их дружелюбных и тихих усмешках, в самых их движениях. Именно это случилось с Лаврецким и Лизой.

"Вот он какой", - подумала она, ласково глядя на него; "вот ты какая", - подумал и он."

А она была такая :

"Училась Лиза хорошо, то есть усидчиво; особенно блестящими способностями, большим умом ее бог не наградил; без труда ей ничего не давалось. Она хорошо играла на фортепьяно; но один Лемм знал, чего ей это стоило. Читала она немного; у ней не было «своих слов», но были свои мысли, и шла она своей дорогой. Недаром походила она на отца: он тоже не спрашивал у других, что ему делать. Так росла она — покойно, неторопливо, так достигла девятнадцатилетнего возраста. Она была очень мила, сама того не зная. В каждом ее движенье высказывалась невольная, несколько неловкая грация; голос ее звучал серебром нетронутой юности; малейшее ощущение удовольствия вызывало привлекательную улыбку на ее губы, придавало глубокий блеск и какую-то тайную ласковость ее засветившимся глазам. Вся проникнутая чувством долга, боязнью оскорбить кого бы то ни было, с сердцем добрым и кротким, она любила всех и никого в особенности; она любила одного бога восторженно, робко, нежно. Лаврецкий первый нарушил ее тихую внутреннюю жизнь."

Но он, женатый мужчина, хорошо старше Лизы, нарушил не только её внутреннюю жизнь, но и свою, неожиданно для себя, учитывая то настроение, в котором вернулся на Родину после несчастного брака, и свой темперамент. Нет, здесь не будет неистовых страстей и безумной любви с любовной горячкой. Здесь тихая, но глубокая заводь со скрытыми подводными ледяными источниками чистых родников, облагораживающих вОды любовного озера.



Прости свою жену и вернись к ней - говорила эта чистая душа мужчине, которого уже любила. Немудрено, что она выбрала путь отшельника и оставила мир. Вспомнилась любимая Джейн Эйр, вернувшаяся к любимому лишь после смерти законной, хоть и сумасшедшей супруги. Сейчас, в современном мире, мире разводов и свободных отношений многие откровенно не понимают поступков этих девушек в их добровольном отрешении от любви и отказе себе в счастье. Стойте, не спешите судить, а лучше обернитесь назад и всмотритесь в прошлое. Оно было иным. А они были такими вот, и понимали, что не будет им счастья в обмане и грехе. А слово "грех" раньше было гораздо более ёмким, чем сейчас. Вот в этом и есть ответ...



А также долг... Ох, уж это коварное слово! И им всё больше пользуются, именно пользуются, как орудием давления, скажем так, плохие люди, как жена главного героя, морально павшая, для утешения своего эгоизма. Некий действенный инструмент, которым можно успешно подёргать струны души хорошего человека, например вот такого Фёдора Лаврецкого. У хороших людей всегда ведь раненая совесть, которую часто лечит долг. Так что, плохой человек считай, что доктор с "долгом в руках", как хирург со скальпелем. Вот так случайно у меня родилась горькая истина, пока я тут рассуждала. А скорее, не истина, а предмет для дискуссий.

"Не обманывать себя человеку - не жить ему на земле" - думал Лаврецкий о себе, стараясь преуменьшить глубину своих душевных ран. Наверное, нам всем так лучше думать время от времени, чтобы как-то жить на земле...

6 августа 2023 года