5

Я люблю книги, где полноправное действующее лицо - море. "Порою нестерпимо хочется", "Папа и море", ну понятно. И старая сказка о каменном сердце - норвежская?
Плюс - рассказы о рыбаках по сей день тревожат мое сердце

«Она не была здесь с раннего детства, но это чувство не забылось. Оно вернулось: гипнотическое воздействие моря, запах крови, ветра и соли, рыбьих голов, елового дыма и пота, стук обкатанных морем камней и шипение волн, вкус ломтиков хлеба, смоченных в бульоне, спальня под навесом».

Эпическое повествование о возвращении домой, об обретении себя и, в сущности, смысла жизни – словом, о воскресении к жизни, о простых чудесах, чем жизнеутверждающе и заканчивается книга.

Про выход из тупика.
Про возвращение - к себе, к роду. Познание себя, не очень-то хорошего, нет (предок, воплощение рода – безумный, древний, злой). духовный рост - и вследствие этого и принятие себя физически, и принятие любви не мазохистичной, а теплой и дающей. Ты есть кто ты есть.
И Куойл, плоть от плоти этого мира, с удивлением обнаруживает в себе вот это, а вовсе не то.

Отлично про СМИ, и когда Партридж учит слишком неуверенного в себе Куойла быть смелее – «Как будто читаешь цемент. Слишком длинно. Невообразимо длинно. Путано. Никаких человеческих интересов. Никаких цитат. Скучно. – Его карандаш летал над предложениями Куойла, перемешивая и перемещая. – Короткие слова. Короткие предложения. Разбей это. Вот твоя точка зрения. Это новости. Перемести это наверх.
Куойл смотрел, волнуясь и ничего не понимая».

И потом, в «Болтушке», через человека, через историю.

«Там всегда была анкета, чтобы помочь читателю ответить на вопрос: «Являетесь ли вы скрытым алкоголиком?»

Очень точно про обеление образа потерянного человека - что у Куойла, что у Уэйви с ее мужем. И про то, что для неуверенных в себе людей любовь – синоним унижения, и в другом виде, нормальную, здоровую, они ее просто не узнают.

Насилие, насилие над детьми. Темный остров, предок, вызывающий бурю узлами.
Редакторское совещание с рыбой, «пока мы говорим, руки можно занять делом».

Разные способы сжиться с бедой – проговорить, прочувствовать в самом себе правду, как Куойл; замаскировать молчанием (и не общаться с тем, кто знает) – Агнис.

Собственно, две цитаты – основа. Две точки зрения, выбор между а и б.
«- Сейчас можно жить двумя разными способами: по-старому и по-новому. По-старому – это значит заботиться о семье, умирать там, где родился, ловить рыбу, валить лес, ухаживать за садом и быть довольным тем, что у тебя есть. А по-новому – значит ходить в тренажерные залы, на работу, делать то, что тебе говорят, идти на компромисс. Твой брат в Южной Америке, мать в Реджайне, а ты покупаешь всякую японскую дрянь».

«Денег у них никогда не было, море было опасным, много людей погибало, но эта жизнь приносила удовлетворение. Сейчас люди этого не понимают. Та жизнь была как путешествие, которое ты совершаешь не один, а с другими людьми. Иногда все шло гладко, иногда штормило, но ты был не один. Жизнь и работа были единым целым, а не двумя разными вещами, как сейчас».

«- Никто в здравом уме не будет возвращаться к старой, тяжелой жизни. Люди тогда были добрыми только потому, что не могли позволить себе роскошь иметь врагов. Тогда было одно правило: пан или пропал. В такой ситуации люди становятся просто душками».

«- Понимаешь, каждое дерево растет по-своему, поэтому у каждой лодки свой наклон носа и свой наклон кормы. У каждой лодки свое назначение. Все они разные, как мужчины и женщины, кто-то хороший, а кто-то не очень».

Отличное описание мужской вечеринки, закрытого праздника плоти, безумства. Плавать в озере гормонов агрессии и братства.
«Они ели чипсы, будто фаршировали дичь, перед тем как положить ее в печь».

Хороший диалог Куойла и Натбима – почему им достаются такие задания, какие достаются. Пострадавшему от насилия в детстве – истории о насилии, потерявшему в катастрофе жену – заметки о катастрофах. Терапия погружением, закрытием травмы. Главред как бог (и это его воскресение в конце, и ловля рыбы, гм). И сам он, выходящий в море, отнявшее у него старшего сына.
«Он хочет заглушить боль. И она проходит уже оттого, что ты видишь, что ты не одинок в своих переживаниях, что есть люди, которые страдают так же, как и ты. Наверное, правду говорят, что страдание не любит одиночества. Даже умирать легче, когда вокруг тебя умирают другие».

«- Он всегда говорил, что в сердце мужчины есть место для четырех женщин: Девочки на Лугу, Любовницы-Дьяволицы, Стойкой Женщины и Высокой и Тихой Женщины. Я не знаю, что он имел в виду и откуда это взял. ...Я ничего не понимаю в той ерунде о сексе, которую кропают Натбим и Терт. Я с этим не знаком. – Об этом он знал только то, что женщины созданы в форме листьев, но падают вместо них мужчины».

Жажда жизни в испытаниях, жажда истинности. И Партридж, бросивший газету и ушедший с женой в дальнобойщики, все об одном. Правда, стреляют; неспокойно там, где не все люди хотят жить по-старому.

Но такое ощущение, что переводчику было интересно только до катастрофы с Петал. А потом ему стало скучно. Или это был другой переводчик. Или это редактор бросил работу на четверти текста. Итог один - очень, очень плохой язык. И просто ошибки («Новый ноутбук» – тогда как в редакции еле-еле компы поставили, а до того пишмашинки были, и речь явно о блокноте. «Духи «Трезор» - это Treasure, должно быть, так своеобразно понято), и корявость фраз. То есть даже сквозь него чувствуется этот северный ветер рубленых фраз, экономьте дыхание, впереди холода - но. Очень жаль, потому что это прекрасная книга, да. Ее я читала медленно, не торопясь, представляя каждое описание перед собой, не проглатывая их. Туман, соль, вода, лодка, пес. Рыба. Главное - не количество информации, главное - усваиваемость. Стоит сбавить скорость, как все проступает гораздо четче и объемнее. Этому стоит учиться - а вовсе не навыкам скорочтения. Цель - не загрузить в себя побольше байтов информации, о нет. Цель ее усвоить. Выстроить свою плоть из ее плоти.