0 Война миров

Тяжело.

То самое слово, с которым начинаешь читать «Последнее время», с которым продолжаешь, да и, собственно, с которым заканчиваешь.

Тяжелое начало происходит потому, что – и даже уже, разумеется, зная, о чем пойдет речь, сложно угадать, как именно пойдет. Тяжёлое всё придавит непривыкших к фантастике словесами, описанием вселенной (или недоописанием таковой), запоздалым угадыванием чего-то в чём-то.Ну, и конец, он по умолчанию обязан будет придавить, потому что Владимир Гуриев на заднике пообещал, что «Игры престолов» вам покажутся «светлой и доброй историей». Может быть, он знает чуть больше, чем мы (зачем,зачем писать дурацкие блёрбы).

В «Последних временах» мир устроен таким образом, что вот есть земли, где, как ни удивительно, сидят народы, кто на берегу реки, кто под землей, кто в лесу. Практически такой «Ветер в ивах», который мог бы тоже стать этнофэнтези, но Кеннет Грэм в начале двадцатого века думал про другое. У жителей – так сказать, добровольная самоизоляция, но боги вдруг сходят с ума, что значит – конец всему, что значит – «будет война».

Шамиль тоже наверняка тогда, в 2020 году, думал про другое, но поскольку автор, как известно, должен прекращать что-то комментировать, когда уже отдал свое творение в редакцию, вчитать в него можно что угодно. На совести, разумеется, читателя.

Сидеть по своим закуткам вселенной персонажи перестают, впрочем, не то чтобы сами и совсем не потому, что сидеть на одном месте врачи не одобряют, а потому, что мир, практически по Кингу, сдвигается,начинается охота к перемене мест. А значит надо ехать в глушь, почти что в Саратов.

Между одними народами и другими лежат узкой змейкой земли мары – племени, которое живет в единстве с землей, с природой, выращивает себе из земли всё необходимое, практически идеальный недостижимый коммунизм, бывает, правда, нечисть какая с реки простыней помашет, а бывает из рощи какой повоет нечто, потянет могильным хладом, ну а так, в целом, прекрасный мир, без прошлого – нам потому что не рассказывают, а было ли, - ну и без будущего, потому что, а зачем. Замершая картинка, утро в сосновом бору. На заднем плане художник дорисовывает что-то такое, что ничего хорошего не сулит медведям – ну и вот.

В эти земли отправляются два персонажа, разумеется, боевых, чтобы найти некий цветок, чтобы, если сократить спойлеры (а сделать сразу один большой) разумеется – спасти человечество.С поправкой – не всё сразу, а конкретно своё, где всё гниет и разрушается. Женщина идет не по своей воле, а чтобы спасти своего ребенка, который, пока она месит болота и плохих товарищей, находится в заложниках. И мужчина, который – ну, он,так скажем, просто мужчина. Земля мары – опасное место для тех, кто неместный – это тоже довольно обычное дело для любых земель, потому что что там, в выдуманном мире, что сейчас, особенно для тех, кто с щитом пришел, на щите и уйдет.

Всё происходит, как кажется,потому, что земля затеяла перетасовку, только как будто бы для того, чтобы встряхнуться и развеяться – вы тут мне надоели, сходите-ка куда-нибудь еще. Могла бы наслать землетрясения и наводнения (происходят сейчас, особо не помогает), поэтому возможно – вода стала горькой, запасы покрылись плесенью. Мор великий, конец света – это когда уже не светит.

Нас кто-нибудь спасет, но кто.

Есть впечатление, что Шамиль (мы еще помним, что он лутшый безнадежный этнороман) пишет почти каждую свою книжку, включая туда одного и того же персонажа, девочку или девушку, которая такая вот мэри сью везде и всегда, но с чем-то большим в любом из выдуманных миров. У мэрий сьюй обычно нет совсем никакого задника, который придавал бы ей смысла, ау этой героини – есть. Но – да, - она всегда особенная, она всегда если не самая, то (довольно) умна, у неё математический и порой прагматический склад ума, у нее есть друзья, вообще, если коротко, она Алиса, которая пока не знает тайну третьей планеты, но впереди целый сюжет для того, чтобы узнать.

Перейду от этой мысли к другой - уже давно понятно – образ или даже само понятие «семьи», вероятно, имеет большое влияние на творчество автора, как и такие персонажи-дети. В «Брежневе», «Убыре», в «Пионере», в «Бывшая Ленина» (улица как место жизни нескольких поколений, и дальше квартира на ней переходит в наследство в будущее, да и какое будущее при отравлении настоящего). В какой-то степени в «До февраля» (лишен семьи – лишает жизни, а следовательно, в каком-то смысле, и лишен уже своей).Не можешь дозвониться маме (рассказ «Я наберу»). Потеря корней, одним словом, это что-то, что сдвигает мир с его привычного русла. Текло туда, теперь не течет. Потеря корней, это и в том числе – легендарное «ааастановитесь», агитплакат, усложненный до квантовой механики Ландау и Лифшица, берегите природу, мать вашу.

В «Последнем времени», как нетрудно догадаться, «то» время кончилось, вместе со всем старым. Волшебство уходит, кончается. Арвуй-кугыза, старик-проповедник, должен умереть, то есть уйти к богам – но боги возвращают его обратно, потому что – теперь там сами как-нибудь крутитесь. В целом, это (выглядит конкретно сейчас) не как мир, выдуманный (или, как пишут – недодуманный) из головы, это как бы здесь и сейчас, но с условными допущениями в духе Джеймса Кэмерона.

История, которую, как кажется, автор знает лучше нас, вполне реальна, мары существуют, как и язык, большинство слов из которого придется гуглить, просто потому что раз фэнтези боевое, то это касается не только героев. Ясно еще и то, что все в истории, как водится, это змея, кусающая себя за хвост – и интересно, что народ мары (Арвуй-кугыза его голос) не помнят, всегда ли была эта земля их землей. Мы, говорит Арвуй-кугыза, тоже отсюда кого-то изгнали, выжгли, выжили. Всякая земля – чужая земля. Собственно говоря, это любой учебник истории в сокращении до одного предложения. Значит ли, что по словам самого главного человека племени, памяти не осталось, прошлое (вероятно было, но) забылось, как и не было? Значит ли, что подобный сдвиг был и раньше, но понятие «они-мы» сдвигается опять, потому что – ну, как вы помните, все циклично?

Как будто нет плохих, нет хороших, все одинаковые, а происходит «всё» только потому, что кто-то вращает колесо. Всегда происходит вот это:

«Добрые веселые умные люди, живущие на своей земле для любви и счастья - на равных со злыми, не умеющими улыбаться дикарями. Они пришли сюда, значит - воют». Нужна земля – попросите, не нас, так землю.

Ближе к концу все чаще звучит прямым текстом другая мысль: если раньше все всё делали сообща, как сообщество, сейчас – «каждый сам за себя», и это при том, что «ссориться и раздельно жить –привычка тучных времен и народов», это даже проговаривается одним и тем же героем в одном и том же абзаце. В общем-то, и далее – историю (спасение) творят поодиночке, равно как и с ума сходят, но были ли бы эти одиночки без целого, было бы им зачем творить эту самую историю и спасение. Один за всех, за себя и за Сашку, все – за одного.

Народ ушел, а не сгинул, но кто знает, что будет дальше. Наверное, Владимир Гуриев.