5 Поэт медленной жизни. Зачем перечитывать Мураками?

Все мы читали Мураками в юности. Помните те красиво изданные томики с именами модных авторов - непременный атрибут студента нулевых? Скорее, не студента, а студентки, конечно.

Мураками был экзотикой. Не детско-восторженной - про тигров и джунги, в духе Майна Рида, а эстетствующей, прохладной, не выпячивающей свою инаковость. В его книгах практически нет пространных описаний национальных обычаев, нет долгих исторических справок.

Любопытно, как всё изменилось. В “Норвежском лесе” говорится о том, что главный герой читает “Великого Гэтсби” и Конрада, а его сокурсники - Дадзая и Мисиму. Тогда, в первое пришествие Мураками, первые авторы были нам хорошо известны, а вот вторые - знакомы лишь понаслышке.

Сейчас, после победы аниме, Мисима и Дадзай стали родными персонажами, а вот Конрада читают мало… Гэтсби все еще с нами благодаря известной экранизации и мемасику из неё.

Сейчас мы знаем районы Токио, живо представляем себе невысокие домики пригородов, расчерченное проводами небо, мокрые шумные перекрестки центра.

Получается, экзотики в Мураками почти и не осталось… Это наша жизнь, наш быт. Подбираемся к тому, ради чего я и и решила написать этот маленький очерк после чтения/перечтения “Норвежского леса” и “Хроник заводной птицы”.

Сейчас Мураками воспринимается как поэт медленной жизни, slow life.

Следуя за флегматичным героем Мураками, день за днём поджаривая спагетти на маленькой кухне, развешивая влажное белье и складывая выглаженные вещи в комод, размышляя над окружающими и вглядываясь в себя, мы погружаемся в медленную жизнь.

Нет фокусников, заманивающих нас на ярмарку, нет американских горок событий. Есть концентрация на моменте “здесь и сейчас”, есть концентрация на своих чувствах и ощущениях.

Время тянется бесконечно - как школьные каникулы в затихшем на лето городе. Пыль, лучи солнца сквозь занавески, шкаф с книгами, кассеты, одиночество.

Мир застыл перед тем, как упасть в бешеный поток медиа-поводов, контента, перемен. Телевизор и радио уже шумят, но персонажи их избегают (разве что Нобору Ватая именно через них растягивает свою черную сеть). Господи, даже за газетой главный герой ходит в библиотеку, а покупка журнала - целое событие! Мир вот-вот взорвется, но пока еще есть тихие уголки…

Эта заторможенность, сосредоточенность на собственых чувствах и переживаниях одновременно и раздражает (ну как можно быть такой флегмой!), и вдохновляет.

Вдохновляет тщательно вытереть пыль с полок. Послушать пластинку, лёжа на кровати и ничем больше не занимаясь. Взять в руки бумажную книгу. Написать обстоятельное письмо старому другу (пусть и электронное, конечно). Сосредоточиться на проживании текущего момента, ведь все остальное (согласно Пелевину) давно оболгано и искажено.

Казалось бы, у нас нет времени. Вот у героя “Хроник заводной птицы” оно есть, безработный же. Вот он и лежит весь день на диване, слушает музыку. Но, неожиданно, если перестать читать тг-каналы и потреблять мусорный контент, то и время появится. Делать домашние дела под бухтение ютуба - не так уж эффективно, ведь плита от этого чище не станет, а информация лучше не усвоится. Да и нужна ли эта очередная инофрмация?

Поэзия медленной аскетичной жизни - то, ради чего я читаю/перечитываю Мураками сейчас. Странноватые истории любви, легкий мистицизм - лишь путеводные вешки, чтобы совсем не раствориться в монотонном течении его дней. Серых, будничных, долгих, прекрасных.