5 Он и его химера

Так много эмоций…. Чем больше я думаю об этом романе, тем больше мыслей он рождает. Говорят, что Юкио Мисима пытался обосновать возможность жизни без Прекрасного. Мне же кажется, что он добивался противоположного

«Золотой храм»- олицетворение наивысшей красоты. Тот самый котёнок из притчи. Мидзогути же это человек обуреваемый страстями. У него есть изъян, а как говорит сам автор «каждый подросток, имеющий физический изъян, мнит себя тайно избранным» и наш герой не исключение. Он вмещает в себя и свет и тьму, набожность и греховность, жаждет красоты и разрушений. И друзья его тому лишь подтверждение: светлый, успокаивающий Цурукава и темный, порочный Касиваги.

Исход всей этой истории нам понятен с самого начала. Гнетущая развязка неотвратимо приближалась с первых глав.

Мы видим историю мальчика грезившего о красоте. Его же мысли о недуге возводил образ храма до абсолюта. Когда же реальность и мечта встретились, разочарования было не избежать. Кинкакудзи был центром его жизни, и менять это он не собирался.

Красота - это химера, мираж, создаваемый той избыточной частью нашей души, которая отведена сознанию. Можно, пожалуй, сказать, что никакой красоты не существует. Сказать-то можно, но наше собственное сознание придает этой химере силу и реальность."

Идет война и одна только мысль о том, что храм может быть разрушен невозможна.

Я был уверен, что стоит нетленному Храму и прозаическому пламени встретиться, как они тут же поймут, сколь различна их природа, и вернутся каждый в свое измерение…

Но позже эта деструктивная мысль стала его одержимостью. Идея того что он может быть на ровне с Прекрасным завораживала его.

Общность ниспосланного на нас проклятия, общность трагической, огненной судьбы давали мне возможность жить с Храмом в одном измерении. Пусть мое тело уродливо и хрупко, но оно из того же воспламенимого углерода, что и твердая плоть Золотого Храма

Когда же война закончилась, а Золотой храм снова обрел свое недосягаемое величие, Мидзогути решает совершить акт чистого разрушения. Погибнуть вместе. Тем самым быть наравне с ним. Что стало виной? Зависть, жадность или что-то совсем иное?

красота готова отдаваться каждому, но не принадлежит она никому

Так и случилось. Кинкакудзи так и не открылся ему. Вход на «Вершину прекрасного» был ему заказан. Золотой храм, объятый пламенем, так и остался недостижимым.
Еще поживем, подумал я. Возможно, он так спокоен, потому что его химера осталось при нем