2.5

Здесь  автор решил упражняться в исторических и этнографических записках. Дело происходит в Ростове-на-Дону. 20-е годы, время, мягко-говоря, сложное. Настолько, что читателя долго и старательно вводят в курс дела. Ему рассказывают про историческую ситуацию, про НЭП, про разгул преступности, плавно переходя к улицам, площадям, кабакам и прочим значимым местам города, с нежностью посвящая каждому из них десятки страниц. Время от времени он вспоминает о сюжете, нехотя вставляет в экскурсионные маршруты по городу пару предложений, чтобы поддержать угасающий интерес читателя, и с энтузиазмом устремляется к следующей достопримечательности.

«Когда я въехал в дом Гвоздильного Короля, Ростов тянулся к меже приземистыми желтыми корпусами Николаевской больницы. А со стороны армянского поселения подступал бывший Александровский сад, теперь он имени германского революционера Карла Либкнехта. Ниже пустыря, ближе к Дону, виднелись плешивые огороды кооператива «Мысль и хозяйство», где непривычные к лопатам учителя сажают картошку и лук. Как вещь с чужого плеча, особняком на пустыре бросается в глаза помпезное здание управления Владикавказской железной дороги, дворец в стиле модерн».

В итоге есть ощущение, что читая этот как бы детектив, ты постоянно вынужден просеивать тонны слов через мелкое сито внимания, чтобы отделить то немногое, что к нему относится. Потому что детектив растворяется в авторских лирическо-этнографических отступлениях, как соль в море. Количество детектива на единицу текста составляет не более 10%, и боюсь, что даже эта оценка будет завышенной.

Примерно к середине книги (НЭП уже лезет из ушей) только-только начинает наклевываться требующая расследования ситуация. Детектив пытается выплыть на поверхность, но постоянно булькает и тонет в нескончаемых деталях быта 20-х годов.

Надо отдать должное, изложено все это довольно приятным языком. Но сколько же ненужных деталей! Вот типичный пример:

«Вместе с женой Борух занимал квартиру в бывшем доходном доме Гвоздильного Короля, известного в городе фабриканта. Дочь их давно вышла замуж и уехала в Одессу. Сын, член Коммунистического интернационала молодежи, состоял рабкором при какой-то московской газете. Велика была вероятность, что дядю Боруха в скором времени уплотнят. Этого боялись как чумы. Вопрос квартиры тогда стоял крайне остро. Вернувшись вечером со службы, можно было внезапно обнаружить в своем ватерклозете чужую личность, вселенную на «лишние метры». В квартирах обитали по пять-шесть семей, разумеется, временно, пока не решится жилищный вопрос в самом широком смысле. Декрет «О мерах правильного распределения жилищ среди трудящегося населения» разрешал 18 квадратных аршин на человека (9 кв. м). В то же время искать соседей к себе на «лишние метры» бумага дозволяла самостоятельно».

И в таком стиле написано абсолютно все! Хотя вот про собаку было прекрасное:

«Мопс смирно сидел у меня на руках, тяжелый и плотный, как мешок с мукой. Он сразу прошел в комнату и устроился под столом. Я сел на кровать напротив и уставился на него. Пес был темной масти, ушастый, как заяц. Мы разглядывали друг друга довольно долго. Кличку его я не знал. Бирки на ошейнике не было, наверное, сняли, показалась ценной. Я раздумывал. Охотничьих собак называли сообразно характеру: Шустрый, к примеру, или Резва. Мопс не мигая смотрел на меня. Нет, пожалуй, Шустрый не подойдет.

До семнадцатого года при московской полиции были служебные собаки. И мой кумир Ганс Гросс в статье «Помощник жандарма» писал о новой форме борьбы с преступностью – кинологическом методе раскрытия преступлений.

– Кольт? Ригель? Следы на ригеле, детали замка, могут помочь определить, какой отмычкой замок взломан. Может, Розыск? Или Филер? Я тихо посвистел и позвал: «Розыск». Мопс презрительно отвернулся.

«Собака должна быть верной провожатой жандарма на его ответственной службе». Мопсу это явно было чуждо. На его морде читалось полное отсутствие рвения. Бывает, что в старых собаках проступают трогательные черты, как в пожилых людях. Ничего подобного в этой псине не было. Смотрел он брезгливо, надменно, ходил поступью командора. Утром я проснулся от того, что пес сидел рядом и шумно дышал. Я дал ему кличку Брегет, за привычку будить по утрам в одно и то же время, без опозданий.

Вероятно, если бы я жила в Ростове или планировала его посетить, то книга вполне сгодилась бы в качестве путеводителя или справочника, или как минимум, радовала бы приятным узнаванием родных мест. Но я никогда в Ростове не была, и вообще хотела детектив, так что, видимо, никак не попадаю в целевую аудиторию. В общем, увы, но добраться до финала свозь всю эту историчность у меня терпения не хватило.