5 «Bonjour, Monsieur Courbet»

Реализм во всей своей красе, мужественный Гюстав Курбе кистями и мастихином создаёт нечто великолепное, пишет свои необъятные красотой и величеством автопортреты, он первый, он один, он лучший, он единственный, он - вечность искусства, зацеловавший тело живописи цветами и пейзажами.

Так-с, а если серьёзно, то эта книга либо очень неоднозначная, либо максимально беспристрастная. Начиная с предисловия, Мак Гёрстл пишет о жизни Курбе достаточно красочно и эти краски - белая и серая палитра, что необычно. Однако, возможно, дело в самом Курбе, прожившим очень достойную и немного рофловую жизнь, о чём иначе другим языком и не написать, либо же это обусловлено 1951 годом выхода книги (первое издание), всё же сейчас цензура всё заваниливает, превращая в грязно-розовую палитру каждую книгу. И до меня дошёл факт, что до этого я никогда не читала биографии-книги, возможно в каждой такой книге пишут что-то по типу "вот в этом он был полное дерьмо, ничтожество, настоящий тупица, давайте поржём над ним; а вот в этом он был гений, просто бог, лучший из лучших, давайте восхвалять его".

Полагаю, главную задачу эта книга выполнила - познакомила с биографией Курбе, после чего статья о нём в википедии выглядит невзрачно и сжато. Необычность этого человека в том, как мне кажется, что он сочетал в себе качества, присущие дворянам и крестьянам, то есть нечто общее, среднее, между этими двумя так раньше разделяемыми сословиями. И безусловно у каждого есть выбор, поэтому меня впечатляет, что этот художник выбрал полностью посвятить жизнь живописи, ставя её на первое место и сутками рисуя картины годы напролёт, изготавливая сотни и тысячи полотен до самой смерти. Если кому-то из исторических художников везёт с тем, что хотя бы одна его картина стала популярной или же просто факт его жизни/личности/стиля, то у Курбе один из самых лучших вариантов: он считается популярным благодаря провозглашению стиля реализма в живописи, в котором если иногда кто-то разово писал картины (жанрово), то Курбе единолично (что тоже достойно восхваления, так как обычно течения-стили менялись сами по себе при содействии множества деятелей искусства) провозгласил этот стиль в популярные, оставив в прошлом романтизм, академизм и бюрократичность выставок. Да, сейчас каждый художник и деятель искусства при желании может организовать свою выставку, однако Курбе был первым из тех, кто это сделал, бросив вызов авторитетности и псевдоинтеллектуальности выставок со строгими и несправедливыми экспертами, которые проводились лишь государством. В какой-то степени это было неудачей в той действительности и у него в жизни было много неудач и хейта, однако всё же реализм - это нечто прекрасное и настоящее, несравненное с предшествующим до него романтизмом и последующим уже после него, реализма, импрессионизмом. Нечто настоящее, действительное, тонко пропитанное чертами характера художника, его движением руки.
Из самых более поздних стилей/течений живописи реализм мне нравится больше всего, всё же уйдя от старых самых каноничных канонов, художники смогли создать нечто красивое и душевное, и при этом ещё не опуститься в то, что стало популярно с начала 20 века по сегодняшний день (современное искусство, мать его). И в качестве дани уважения и вообще чисто для своей рецензии я нарисовала в своём стиле копию «Дробильщиков камня» Гюстава:

Оригинал:

Первой картиной, созданной в новой мастерской, были «Дробильщики камня» – метр шестьдесят пять на два пятьдесят девять. В письме к Вею Курбе описывает полотно и рассказывает об обстоятельствах, породивших её замысел: «Я ехал на нашей повозке в замок Сен-Дени (около Се-эн-Варе), неподалёку от Мезьера, и остановился посмотреть на двух человек – они представляли собой законченное олицетворение нищеты. Я тотчас же подумал, что передо мной сюжет новой картины, пригласил обоих к себе в мастерскую на следующее утро и с тех пор работаю над картиной… на одной стороне полотна изображён семидесятилетний старик; он согнулся над работой, молот его поднят вверх, кожа загорелая, голова затенена соломенной шляпой, штаны из грубой ткани все в заплатах, из когда-то голубых порванных носков и лопнувших снизу сабо торчат пятки. На другой стороне – молодой парень с пропыленной головой и смуглым лицом. Сквозь засаленную, изодранную рубаху видны голые бока и плечи, кожаные подтяжки поддерживают то, что некогда было штанами, на грязных кожаных башмаках со всех сторон зияют дыры. Старик стоит на коленях; парень тащит корзину со щебнем. Увы! Вот этак многие начинают и кончают жизнь».

Личность Курбе оказалась похожа на те мысли, которые были у меня, когда я впервые видела его работы и читала о нём в википедии. Очень весёлый и жизнерадостный, стойкий, мужественный, и самое частоупоребляемое слово в этой книге - тщеславный! Как же он хорош, ёмаё. Да и его огромное количество автопортретов если изначально и удивляет, то... а почему бы и не показать в десятках картинах свою мужскую и личностную красоту, если она есть и он может? (Извиняюсь за иронию.) В книге отдельно выделили его самые главные качества - честность и свободу.

Г.К.:Итак, господин министр, примиритесь с тем, что я отклоняю честь, которую Вы хотели мне оказать. Мне пятьдесят лет, и я всегда жил свободным, когда я умру, обо мне придётся сказать: «Этот никогда не принадлежал ни к какой школе, ни к какой вере, ни к какому институту и особенно ни к какому режиму, если это не был режим свободы».

В пределах относительно ограниченного диапазона его палитры краски Курбе, даже потемневшие от времени, грязи и разрушительного действия битумного пигмента, всё ещё сияют приглушённым блеском. Композиция у него, если не считать нескольких наиболее претенциозных, загромождённых полотен, почти всегда удачна. Его чёрно-белый рисунок, сам по себе ничем не примечательный, в живописи оказывается безупречным. Курбе, страстно любивший красоту природы, во всех её проявлениях, оставил нам непревзойдённые изображения деревьев, утёсов, морских волн и горных потоков. Курбе как художник никогда не отличался особой одухотворённостью и не был наделён богатым воображением, потому что и как человек не обладал этими достоинствами; но эти его недостатки, по крайней мере частично, до последних лет перед смертью компенсировались несокрушимой честностью в искусстве и жизни. В его живописи, равно как и в характере, бьёт через край жизненная сила.

Эти качества очень мне близки, не могу сказать, что они полностью описывают меня, точнее совсем нет, но я крайне стремлюсь к этому. Точнее именно это меня больше всего привлекает в жизни, честность и свобода. У Гюстава они стали определяющими жизнь чертами характера, укоренились в его полотнах живописи, повседневном выборе, мышлении. В книге написано огромное количество различных историй и фактов о художнике, она стоит прочтения, и среди всего я бы ещё выделила, что он художник-самоучка, который вообще не посещал академ-школы и отрицал их необходимость для себя. И поэтому можно, конечно же, придраться, что композиция, анатомия и всё прочее в картинах - это не академ (ну естественно), однако он этим становится хорош и необычен, ведь в какой-то степени Гюстав стал истинным творцом, сумев пройти барьер от новичка до хорошего художника, обучив себя сам, по-своему увидев мир в живописных канонах. В то время как академ-дрочеры являются самыми обычными ремесленниками, рисующими одно и то же по одним и тем же правилам, убившие в себе творческую составляющую, идентично похожие друг на друга.
Отдельно было приятно читать про семью Гюстава, общину и дом в Орнане, его друга Бюшона. Любовные отношения Гюстава - это очень даже вписывается в его характер, раз уж нужны натурщицы для «Сотворения мира» и он такой мужественный, то я в данном случае подобное не осуждаю. Думаю, он умел любить и испытывать чувства, но... предполагаю, что ему просто становилось пох/й и он не придавал этому важности. Такие мысли появились после чтения главы про письмо девушке с выставки, он вроде как пытался ей что-то писать, но быстро забил и стал дальше жить без этой возни. Вроде и смешно, и жизненно, и по-наивному грустно. Хотя опять же была женщина, которая долго с ним прожила и родила сына (умершего молодым, примерно в 20-23 года), но её признание и желание остаться звучали очень унизительно, однако мне это нравится, тип я бы тоже хотела, чтоб кто-нибудь передо мной на коленях стал умолять повстречаться с ним ещё немного, типа... прикольно же, а ты такая статная стоишь, возвышается над этим... миром:D Так вот, наверное, это хоть и без гордости, но единственная женщина, которая дольше всех смогла удержаться на плоту среди бушующего моря, именуемого Гюставовой любовью (извините, теперь точно больше не будет шуток). Вообще мне кажется, что его отношения с натурщицами очень даже соблазнительно выглядят, это красиво, да и даже при этом раскладе произошёл случай, когда одна девушка собиралась ехать с ним в другой город, при условии расстаться в любой момент, но Гюстав так и не понял, зачем ей ехать с ним, если он найдёт там других натурщиц и тем более одна девушка в том городе уже ждёт его приезда:D Касательно нагой внешности, судя по написанному в книге, Гюставу нравились женщины в теле, такие тип полные, но не совсем, что естественно невзлюбили выставочные критики. В принципе, мне очень нравится тот случай, когда старый Гюстав пишет любовное письмо с просьбой о женитьбе молодой девушке, натюрморт которой ему понравился. Старость это огромный плюс, разве что он был очень полным, всё-таки молодой Гюстав с его болезненной худобой это вершина мужественности, ноооо, с другой стороны, старый, больной дед, уже добившийся своего на поприще живописи и в основном ездящий по больницам, это в какой-то степени тоже мечта. Да. В рамках иллюстраций к другой рецензии, я нарисовала копию его картины «Счастливые влюблённые» (каменная бумага, простые цветные карандаши (!), белый акрил, размер 19х12см)

Оригинал в виде мема:

Среди всех его картин я бы выделила самую мемную, а именно «Встречу» («Здравствуйте, господин Курбе»), она меня очень веселит, думаю, Гюстав в ней превзошёл самого себя, возвысив себя над простыми смертными несколькими художественными приёмами через живопись. Я подумала, что можно, так сказать, "тщеславить так тщеславить", довести это до более высокого уровня, так что немного изменила его картину:
(Великий Оригинал:)

Моя доработка:

Несколько подобострастные позы Брюйаса и слуги, контрастирующие с горделивой осанкой Курбе, равно как различие между энергичной, чётко очерченной тенью, отбрасываемой фигурой художника, и неясными тенями остальных фигур, почти поглощёнными тенью невидимого дерева, дали критикам лишний повод высмеять всем хорошо известное тщеславие Курбе. «Г-н Курбе тщательно выставил напоказ все достоинства своей персоны, – комментировал Эдмон Абу, – даже его тень стройна и сильна, у неё такие икры, каких не встретишь в мире теней. Г-н Брюйас изображён менее авантажно, это буржуа. Бедный слуга скромен и смотрит в землю, как будто служит мессу. Ни хозяин, ни слуга не отбрасывают на землю тень. Тень существует только у Курбе; он один может остановить солнечные лучи». На выставке 1855 года «Встречу» окрестили двумя прозвищами: «Здравствуйте, господин Курбе!» и «Богатство, приветствующее гения».

Необходимо также отметить про то, что у Гюстава какое-то время была своя школа рисунка, которая была достойной, но рано закрылась, из всех её учеников известными стали живописец Фантен-Латур Анри и гравер Леопольд Флагманг. У Гюстава не было друзей и сотоварищей по живописи, однако он в какой-то степени был связан с группой других реалистов:

Единственной современной группой во Франции, с которой Курбе связывало общее, были барбизонцы – Камиль Коро, Франсуа Милле, Теодор Руссо, Нарсис Диаз, Шарль Франсуа Добиньи и с десяток других. Они были или считали себя реалистами: подобно Курбе, они отказались от истории и мифологии, чтобы писать деревья и поля, домашних животных и скромных крестьян. Однако трактовка ими сцен из жизни тружеников и подход Курбе к аналогичным сюжетам отличались друг от друга не меньше, чем безмятежные луга и рощи леса Фонтебло от суровых утёсов Франш-Конте. Хотя Милле, например, родился в крестьянской семье и по социальному положению стоял на несколько ступеней ниже Курбе, он со временем превратился в учёного-созерцателя, внимательного читателя Вергилия и Библии, который наблюдал жнецов и собирательниц колосьев сквозь литературные очки и в своих картинах идеализировал их. Труженики у Милле благочестивы, смиренны, одухотворённы; у Курбе они земные, непокорные, грубые.

Думаю, это далеко не тот человек, в память о котором нужно писать возвышенно-слезливые словосочетания, тем более писать о его смерти, да и вообще грустить, к чему это. Он великий художник.

Курбе оказался одним из наиболее значительных художников 19 века по трём причинами: во-первых, он почти в одиночку сокрушил господство пришедших в упадок классической и романтической школ, громко и настойчиво провозгласив ценность для живописи таких сюжетов, как изнурённые работой труженики полей и деревень, бедные, но стойкие горцы, среди которых он жил и которых понимал; во-вторых, он оказал на своих преемников-импрессионистов решающее влияние, без которого они не смогли бы стать тем, чем стали; в-третьих, если оставить в стороне чисто человеческие качества, он был подлинным художником-творцом, обогатившим мир осязаемым и непреходящим вкладом в сокровищницу прекрасного.