5 Мороз по коже, mon amour

Эльфы есть эльфы, панки есть панки. И если они одно, то получается страшнющая и нежная книжка. Голову и гитару о ближайший пень, само собой, разобьем, но и от клубящейся вокруг волшебной пыльцы, разумеется, никуда не деться.

У меня сложилось впечатление, что ровно это сочетание и вызывает у многих читателей отторжение. Мол, отделите мух от котлет, что за чернуха, не надо романтизировать отвратительное. По-моему, между романтизацией и преобразовательной силой поэтического взгляда есть разница, и "Конец света, моя любовь" — пример как раз последнего.

Уже дочитывая, подумала, что есть у этого сборника нечто схожее с прозой Лусии Берлин ( Лусия Берлин - Руководство для домработниц ). Вымораживающая честность плюс нежность к человеку — невеликому, несчастному, угрюмому и вообще-то ужасному. У Горбуновой все страшней, потому что обстоятельства и герои узнаваемы, нет флера "заграничной жизни". Еще и завораживающая хтонина "страшной русской сказки", и специфическая справедливость, настигающая злодеев посреди отчаянно неформального и непарадного Петербурга, и узнаваемые дачные вайбы, которые почему-то нечасто встретишь в современной российской прозе.

Все мы слышали про такие нулевые, если не видели сами. Потому и пугаемся. Быличкам про соседку-наркоманку-неформалку-сектантку нельзя наливаться плотью, нам подспудно хочется,  чтобы все это осталось разговорами, чем-то не вполне настоящим, кануло в небытие. Писательница же перебирает забытое в поисках нас сегодняшних и утраченного золота юности. Мне кажется, с расстояния, спустя время есть смысл преодолеть инстинктивный ужас, обернуться и попытаться понять что-то про тот период.

В итоге жуть ядреная, грибы с глазами. В итоге — у света есть конец, у любви его не бывает.