5 Иэн Макьюэн — Первая любовь, последнее помазание

С Макьэном я, как и многие, познакомился через “Цементный сад” — его дебютный роман, который смог меня по-хорошему шокировать, так что я пообещал себе в будущем к автору вернуться.

“Закон о детях” оказался интересной, но ни на что не претендующей повестью, которая, однако, убедила меня, что в настроениях и интересующих нас темах я и Макьюэн, в целом, сходимся.

Этот сборник я совершенно случайно увидел в магазине и решил — сборники рассказов я люблю, Макьюэна тоже, почему бы и нет.

Осилил за три недолгих присеста. После прочтения остался заворожён и в некотором роде очарован.

Первым инструментом по захвату моего сердечка оказался авторский слог — ироничный и саркастичный, грустный и меланхоличный, ёмкий и конкретный, размазанный и витиеватый — в зависимости от того, что где когда нужно.

Думаю, даже если бы изначально я не знал, что этот сборник дебютный, в процессе прочитки мне в голову обязательно закралась бы такая мысль: стандартный стиль Макьюэна, который в дальнейшем получит своё развитие в заданных сборником направлениях, здесь приправлен максималистской контркультурщиной, мол, эй, ты, иди сюда, зацени как я могу.

К подобным провокациям у меня всегда смешанные эмоции. В этом случае они меня веселили, раззадоривали, подкрепляли интерес и добавляли тем нашему с автором диалогу. Что-то похожее было, когда я знакомился с творчеством Кинга. И, как и у Кинга, большинство тем, волнующих Макьюэна, волнуют меня тоже. Потому каждому из рассказов зацепить меня было достаточно легко.

Останавливаясь на “темах” чуть подробнее — для Макьюэна они стандартны, и в будущем в его романах, я уверен, я смогу их не раз встретить. Например, отголоски того же “Цементного сада” слышались чуть ли не в каждой истории — где-то явно, где-то почти незаметно.

Что, собственно, по самим рассказам? Каждый понравился, тем или иным образом застрял в мозге и пришёлся близко душе, но процесс погружения зачастую разнился. Не было историй, которые я бы вымучивал, но были те, на которых время от времени позёвывал. К таким относится первый рассказ сборника, одноимённик и Факер — они же и остались в рамках термина “крепкие орешки”.

В остальные истории я включался с самого начала и находился в режиме бодрствования всё повествование. Их я обозначил, как “Господа вообще джентльмены”. Все, кроме рассказа “Обличья”. Больше всего понравился именно он — квинтэссенция эмоциональности и тревожности. Очень проникновенная история, в которой все в начале заявленные темы в конце приводят к масштабному взрыву, в большинстве своём — остающемуся за кадром, и этим цепляющему ещё больше.

Ещё хотелось название отметить. Оно как нельзя лучше объединяет представленные в сборники истории. До и после. И в данном случае “после” идёт перед “до”: сначала первая любовь, а уже потом последнее помазание.

Как мне кажется, имелось в виду, что каждая из историй оставила свой неизгладимый отпечаток на главных героях, и сколько бы они ни пытались вернуться к привычной жизни, — невинной жизни, — они понимают, что никакой “привычности”, “невинности” уже нет и быть не может: их судьба изменилась навсегда.

Кто-то может с этим смириться, кто-то — нет, кому-то только предстоит сделать этот выбор. Такой же, какой, если обобщать, приходится делать каждому человеку, покидающему детство.