4 Не снисхожу

Вся проза Цветаевой, как известно, автобиографическая. Марина Ивановна пишет о своем детстве, своих родителях, родственниках, своей Москве, своих друзьях и знакомых, своих чувствах. Цветаевой есть о ком и о чем писать она всю жизнь окружена людьми, о которых написаны тома, она свидетель многих событий, о которых мы читали в школьных учебниках.

Что бы Цветаева не писала - она пишет о своем отношении, своих внутренних муках, видениях, о любви и восхищении, о ненависти и презрении - это лирика, это поэмы.

Марина Ивановна очень часто в своей прозе обращается к детским года, к своим детским впечатлениям. У нее были сложные отношения со своей матерью Марией Александровной, но именно мать оказала решающее влияние на Марину.

цитата из очерка Мать и музыка

Мать не воспитывала – испытывала: силу сопротивления, – подастся ли грудная клетка? Нет, не подалась, а так раздалась, что потом – теперь – уже ничем не накормишь, не наполнишь. Мать поила нас из вскрытой жилы Лирики, как и мы потом, беспощадно вскрыв свою, пытались поить своих детей кровью собственной тоски. Их счастье – что не удалось, наше – что удалось!
После такой матери мне оставалось только одно: стать поэтом. Чтобы избыть ее дар – мне, который бы задушил или превратил меня в преступителя всех человеческих законов.

свернуть

Марина рано начала читать, мама поощряла это, но строго запрещала девочке читать литературу, до которой, как она считала, Марина не доросла. Но страсть к запретному сильна, Марина тайком читала книги своей взрослой сводной сестры Валерии. Не понимая смысла многих слов и понятий, Марина фантазировала, выдумывала свой смысл по созвучию незнакомых слов с теми, которые она знала. Тем самым с раннего детства девочка развила то образное мышление, что мы видим в ее стихах и прозе.

цитата из очерка Черт

Черт жил в комнате Валерии, потому что в комнате Валерии, обернувшись книжным шкафом, стояло древо познания добра и зла, плоды которого – «Девочки» Лухмановой, «Вокруг света на Коршуне» Станюковича, «Катакомбы» Евгении Тур, «Семейство Бор-Раменских» и целые годы журнала «Родник» я так жадно и торопливо, виновато и неудержимо пожирала, оглядываясь на дверь, как те на Бога, но никогда не предав своего змея. («Это тебе Лёра дала?» – «Нет, сама взяла».) Черт в Валериину комнату пришел на готовое место: моего преступления – материнского запрета.
Но было еще – другое. В Валерииной комнате мною, до семи лет, тайком, рывком, с оглядкой и ослышкой на мать, были прочитаны «Евгений Онегин», «Мазепа», «Русалка», «Барышня-Крестьянка», «Цыганы» – и первый роман моей жизни – «Anais».

свернуть

Очерки "Мать и музыка", "Черт", "Хлыстовки", "Дом у Старого Пимена", "Башня в плюще", "Сказка матери", "Отец и его музей" о детстве писательницы. Как оказалось, детство - самое счастливое время для Марины, несмотря на многие утраты, которые она пережила.

Революция стала тем барьером, что отделил просто жизнь от борьбы за жизнь, борьбы за жизнь во всех смыслах - за жизнь физическую и духовную.

Революцию Цветаева не приняла: "нет дружбы у побежденного с победителем" - писатель считала себя побежденной. Даже не побежденной, а раздавленной - вся ее жизнь рухнула. И дело здесь не только в материальной стороне (Цветаева голодала, страдала от холода, как и многие в Москве 17-22 годов), а дело в том, что Цветаева и ее круг это Россия, которую отменили, выбросили на свалку.

Очерк "Нездешний вечер", написанный уже в иммиграции в 1936 году, наполнен тоской о цветаевской России. Вечер на квартире Леонида Канненгисера, на котором были Сергей Есенин, Михаил Кузьмин, Осип Мандельштам и другие фигуры "серебряного века", - это и есть цветаевская Россия, которой суждено исчезнуть в буре Революции.

И все они умерли, умерли, умерли... Умерли братья: Сережа и Лёня, умерли друзья: Лёня и Есенин, умерли мои дорогие редакторы «Северных Записок», Софья Исааковна и Яков Львович, умер позже всех, в Варшаве, – Лорд, и теперь умер Кузмин. Остальные – тени.

"Повесть о Сонечке" - это повесть о Софье Голлидэй, актрисе, в которую Марина Цветаева была влюблена в те переломные 18-20 годы (да, Марина Ивановна, влюблялась и в мужчин и женщин).

о Сонечке

Так она для всех сразу и стала моей Сонечкой, – такая же моя, как мои серебряные кольца и браслеты – или передник с монистами – которых никому в голову не могло прийти у меня оспаривать – за никому, кроме меня, не-нужностью.
Здесь уместно будет сказать, потому что потом это станет вживе, что я к Сонечке сразу отнеслась еще и как к любимой вещи, подарку, с тем чувством радостной собственности, которого у меня ни до, ни после к человеку не было – никогда, к любимым вещам – всегда. Даже не как к любимой книге, а именно – как кольцу, наконец, попавшему на нужную руку, вопиюще – моему, еще в том кургане – моему, у того цыгана – моему, кольцу так же мне радующемуся, как я – ему, так же за меня держащемуся, как я за него – самодержащемуся, неотъемлемому. Или уж – вместе с пальцем! Отношения этим не исчерпываю: плюс вся любовь, только мыслимая, еще и это.

свернуть

Для Цветаевой Сонечка стала воплощением Любви, сама Любовь - это и есть Сонечка.

о Сонечке, как о лице Лирики

Вся мужская лирика, доселе безобъектная, или с обратным объектом – самого поэта – ибо быть ею всей поэтовой любви, вставить в нее – себя: свое лицо как в зеркало, я не могла, ибо сама хотела любить и сама была поэт – вся мужская лирика для меня обрела лицо: Сонечкино. Все эти пустоты (ты, она – на всех языках), имеющие дать и дающие только переполненность поэтова сердца и полноту его я, вдруг – ожили, наполнились ее лицом. В овальной пустоте, в круглом нуле всякого женского образа в стихах поэта – Сонечкино лицо оказалось как в медальоне.

свернуть

В сборнике есть очерки, посвященные Константину Бальмонту, Максимиллиану Волошину, в них Цветаева говорит о своих впечатлениях, о глубоком восхищении, о том, что встреча и дружба с ними стала для нее счастьем.

Вообще, прочитав сборник я открыл для себя Марину Цветаеву, как великолепного прозаика. Ее проза ничуть не уступает ее стихам. Мне было интересно ее читать, Цветаева пишет о людях, известных мне со школьных лет. Но теперь это не просто авторы, Цветаева раскрывает их, они и есть ее окружение.

Не скрою, читать некоторые вещи, мне было сложно, я очень редко (даже наверное впервые) сталкиваюсь с настолько лиричной прозой, тем более я никогда не выражаю своих чувств, подобно Цветаевой, да и ничего похожего я никогда и не испытывал. Многое мне поначалу казалось слишком надуманным что ли, но тем не менее мне все время хотелось читать дальше и книга не стала для меня тяжелым кирпичом.

Цветаева не раз упоминает о своем девизе - "Не снисхожу". Этот девиз относится ко всей жизни и творчеству Марины Ивановны. Она не снисходила и до читателей своих произведений. И это хорошо, надо расти.

Больше рецензий

4 Не снисхожу

Комментарии