3.5 Приключения мысли

Изначально я планировала прочитать лишь одну повесть этой дилогии, а именно “На краю Ойкумены”, однако, получив книгу из библиотеки, я увидела, что в издании есть и другая, более короткая повесть про некоего Баурджеда. Тогда я провела небольшое исследование и узнала, что оба произведения частично связаны между собой. Связь эта довольно слабая, на уровне “пасхалки”, которую поколение Баурджеда (главный герой первой повести) оставит поколению Пандиона (главный герой второй), а далее и советскому народу. В качестве этого вневременного сувенира выступит загадочная гемма, рисунок на камне.

Второй тонкой связью окажется место, которое посетит Пандион во время своего длительного путешествия и которое будет значимым для сохранения памяти о значимой экспедиции Баурджеда. Момент, в котором две повести переплетаются между собой и был моим самым любимым в повести. Герои одной части как будто бы оживали в памяти и обретали жизни. Наверное, поэтому человечество так остро нуждается в том, чтобы оставлять о своей жизни какую-то материальную память.

Скажу честно, “Путешествие Баурджеда” мне понравилось меньше всего и я даже немного пожалела о решении расширить свой читательский кругозор. По сравнению с той же “Туманностью Андромеды”, которая запала мне в сердце с первой страницы, текст короткой повести о коротком приключении за границы Египта показался очень сухим и холодным. В самом начале мне понравилась сцена погони и переживание за некоторых героев, но сама поездка Баурджеда не откликнулась во мне почти никак. Конечно, я подозреваю, что книга эта дошла до меня немного поздно, и в школьные годы мне было бы немного интереснее, ну и тема древнего Египта не является самой моей любимой из приключенческого и исторического жанра.

Концовка первой повести интересна и дает пищу для размышлений: о том, как власть влияет на документацию истории; о том, что же нужно власти; о том, что власть живет одним моментом и всегда находится в моменте и контексте любого события, и то, что в будущем у власти … не будет власти.

И конечно, Ефремов затрагивает связь между стремлением познать чужие земли/планеты в прошлом, настоящем и будущем. Однако, той философии, которая мне так нравится у автора, мне не хватило.

Вторая повесть “На краю Ойкумены” кажется немного живее, хотя и тут Ефремов перегружает читателя информацией и впечатлениями - обилие отсылок к географическим, биологическим и историческим фактам; герои, которым веришь, но которые кажутся чуждыми. В общем, с точки зрения правдивости и погружения, мир второй повести чрезвычайно богат, но он же немного душит, и читателю нужна сильная мотивация пройти через эффект первого знакомства. В этом есть польза, так как после трудного приятия чужого и непонятного мира, есть полное приятие. Другое дело, нужно сильно любить познаваемый мир.

Я читала в других отзывах о том, что в героях повести пробивается излишняя “советскость”, но я слышала такое и про “Туманность Андромеды”, но кроме первой сцены похода в музей, мне удалось абстрагироваться от восприятия слов героев как чего-то современного. Наоборот, некоторые вещи были хоть и наивными, но вечными ценностями, в которые мне по характеру хотелось бы верить. Поэтому если бы мне нужно было вешать ярлык под дулом пистолета, то я выбрала бы скорее “социально настроенные” или “левые”, причем в нейтральном и совершенно не в негативном смысле этого слова.

К сожалению, в целом дилогия не стала моей любимой, но не в плане плохого слога и качества книги, просто фломастер для меня немного суховат и не такого яркого оттенка, как хотелось.