5 "Необъёмная глубина иронии из остатков властной цензуры..." (с)

Объективно посмотрев на пустоту потёртого кошелька, ему осталось только молча разглядывать магниты, висящие на матовой поверхности чёрного холодильника, где помимо них, были видны десятки отпечатков пальцев, ворующих еду после наступления темноты. "Еда, кофе и сигареты – единственное удовольствие которое я могу себе сегодня позволить, но в целом же всё хорошо..." – думал он нарезая остатки докторской колбасы и одновременно разглядывая свободной областью глаз, мерцающий экран старого телевизора из которого доносились звуки знакомого голоса: "Мы потопим Америку, используя торпеду судного дня! Запомните это имя, которое сейчас слетит с моих шёлковых губ! "Посейдон!!!" Волны от него смоют всё побережье! Одумайтесь!" – истерично вещал голос ведущей.

01:59

"Так им и надо! Туда их! Мы их..." – вторил герой нарезая колбасу с неистовой злостью, сплочённый желанием отомстить. "От них не останется и следа! Ядерная угроза близка!" – продолжала ведущая, брызгая через экран чувством неистовой ненависти. "Мы изберём своего президента!" – вторил он, вспоминая обрывки старого видео и заканчивая нарезать седьмой ломоть чёрствого хлеба, для создания лучшей еды в своей непрожитой жизни. Кадры стремительно сменились на рекламную паузу, в которой показывали горящие туры до Крыма. И вот в этот самый момент, неожиданно для самого себя и впервые за множество лет, герой разразился собственной мыслью...

"Вот бы увидеть эту страну! Посмотреть на лица этих несчастных людей, что восседают с протянутой рукой на грязных ступеньках метро. Там же не пособий, не пенсий, всюду эти нелюди с другим цветом кожи, что так и норовят обокрасть. Шум! Сигналы машин и вечная спешка. Вот у нас в Перми... Ай... Но вот просто ради неподдельного интереса хоть раз прошёлся по ихней столице, чтобы сравнить... Как же она называется то? Нью-Йорк?! Плевать! Всё равно скоро окажетесь под водой!"

Возгрузив бутерброды на поверхность деревянной доски и захватив кружку горячего чая, главный герой переместился в небольшой зал, главной достопримечательностью короткого был сорокалетний диван, заменивший ему нерождённого младшего брата по количеству прожитых лет и ставший столь близким по сотне прожитых эмоций.

"Таааак! Что ещё посмотреть? Ооооо... Дудь! Что там снова выдаст этот иноагент со своими гостями, любителями выпить?" – сказал он и включил выпуск с 43:00.

02:19:15

"Оооооооооо... Париж загнивает! Европейцы! Где парады? Это точно Европа?" – кричал он делая первый укус чёрствого бутерброда, размягчённого вкусом индийского чая.

"Приезжайте сюда! Перевоспитаем! Владимир Владимирович и гражданство Вам выдаст, если привезёте немного запачканных евро. Не доллар конечно, но за газ рассчитаться сойдет! Ахаххахаха..." – смеялся герой в белой растянутой майке, с невероятных возможностей глубины потока своего бесконечного остроумия.

За несколько минут были съедены все бутерброды. Чай в немытом стакане был наполовину полон или пуст в зависимости от мировоззрений читателя этой рецензии, а видео было просмотрено до первых глубоких упоминаний о творчестве Ильи Ильфа и Евгения Петрова.

"Телёнок! Двенадцать стульев! Слышал такое... Но про Америку!?" – сказал он и начал рыться на проверенных пиратских сайтах в поиске бесплатных книг.

"Ооооооооо! Флибусту закрыли! И что теперь делать?" – спрашивал он самого себя.

Не спешите его осуждать, ведь желание что-то прочесть было первым за последние девять прожитых лет. Он нашёл и скачал. Сбросил на электронную книгу, предварительно смахнув с неё пыльную россыпь и начал читать.

Он нашёл в этой книге, всё что искал. О безуспешности увидеть корабль, если ты пассажир третьего класса, о ворующих тапочки. О невысоких домах и попытке неистово выжить в сложном режиме. Он удивлялся неправильному использованию библии для добывания денег и постоялым дворам, где люди спят в сапогах. Всё это поражало воображение и открывала потайные створки промозглой души. "Там наверное до сих пор так живут! Байден точно помнит те времена, судя по возрасту! Ахахахаха..." - продолжал острить лирический персонаж, перелистывая, при помощи вдавленной кнопки, жёлтые страницы издания на своём стареньком гаджете.

Как же получилось, что богатейшая в мире страна, страна хлебопашцев и скотоводов, золота и удивительной индустрии, страна, ресурсы которой достаточны, чтоб создать у себя рай, не может дать народу вкусного хлеба, свежего мяса, сливочного масла и зрелых помидоров?
Мы видели под Нью-Йорком пустыри, заросшие бурьяном, заглохшие куски земли. Здесь никто не сеял хлеба, не заводил скота. Мы не видели здесь ни наседок с цыплятами, ни огородов.
– Видите ли, – сказали нам, – это просто не выгодно.

(с) Одноэтажная Америка

"Так до сих пор им нечего есть! Вон забастовки на каждом шагу и пшеницу выпрашивают из Украины! Знаем! Плавали!" - твердил главный герой. Дальше он зачитывался строками посвящённому быту, гостеприимству, устройству тюрьмы и машинам. "Ford" то как гнил, так и гниёт! Вот "Волга" наша...Аааааа? Ласточка! На века! До сих пор батя ездит! Что там ездит? Летает!" – не мог успокоиться он.

Книга его завораживала. Он видел другой мир, пускай и несколькими десятками лет назад. Он видел в нём мало перемен и слишком много нерешённых трудностей, что нависли словно топор под шеей этой проклятой нации. Вчитываясь в строки о Нью-Йорке, рассрочке, устройстве капитализма – ему хотелось плевать в сторону своего деревянного пола. Неописуемая ненависть не давала дышать, но позволяла горько сожалеть простым людям, которых угораздило родиться в этой стране и быть использованными проклятой властью, что задушила налогами и сотней кредитов. Он читал про путешествия авторов, подмечал их слова о разрухе и обслуживанию в пустых магазинах. Он заражался неистовым смехом в моментах нелепых ситуаций. Он понимал, что они совершенно другие. Что живут как-то не правильно и дело даже не в Боге... Ему было искренне жаль этих людей, но он не жалел, что однажды они познают фирменный вкус солёной воды на прекрасных губах, тот самый вкус, что обещала ведущая вечернего шоу.

Он не заметил, как сквозь закрытые шторы, начало просыпаться раннее сонное утро. Солнце скользило по полу, словно бездомная кошка, желая поиграть со своим немытым хозяином. Он не обращая внимания, по-прежнему смотрел в окно и думал о чём-то своём. "А они то солнце однажды не увидят! Не судьба! Президента бы им хорошего, чтобы с трапа не падал и всё поменял..." – подумал он и встал, чтобы поставить книгу на место. "Как хорошо, что у нас всё иначе. Люди, кредиты нормальные, идеологии нет совершенно. Возможности не на бумаге! А демократия? Тьфу на неё" – он никак не мог успокоиться и перестать выражать свои мысли. Но всё это время, пока он продолжал размышлять, в его голове настойчиво повторялась последняя фраза из книги:

"Мы можем сказать честно, положа руку на сердце: эту страну интересно наблюдать, но жить в ней не хочется".

(с) Одноэтажная Америка

"Честно... А что значит честно?" – подумал он и потянулся за толковым словарём, открыв его на первой попавшейся странице, где первым делом увидел незнакомые буквы, сложившиеся в слово "Ирония..."

Иро́ния (от др.-греч. εἰρωνεία «притворство») — сатирический приём, в котором истинный смысл скрыт или противоречит (противопоставляется) явному смыслу; вид тропа: выражающее насмешку лукавое иносказание, когда в контексте речи слова употребляются в смысле, противоположном их буквальному значению. При этом обозначаемый с помощью иронии объект высмеивается, ставится под сомнение, сатирически разоблачается и отрицается под маской похвалы и одобрения: «Гвоздин, хозяин превосходный, Владелец нищих мужиков» («Евгений Онегин», 6, XXVI); «Мадмуазель Собак слыла культурной девушкой — в её словаре было около ста восьмидесяти слов. При этом ей было известно одно такое слово, которое Эллочке даже не могло присниться. Это было богатое слово — гомосексуализм. Фима Собак, несомненно, была культурной девушкой» («Двенадцать стульев», Ч. 2, гл. ХХIV).

(с) Википедия

"Оооооооооооо! Господи! Теперь я всё понял! Они всё написали с иронией?!"– сказал он и схватился за внезапно уколовшее сердце... Скорая приехала быстро. А разве у нас бывает иначе?

Не переживайте. Сейчас он чувствует себя в полном порядке и снова нарезает колбасу на заслуженной площади убранной кухни. Книги делают умнее не каждого из списка читателей, а внезапные озарения гораздо чаще разъедаются привычками впитанной жизненной нормы. Америка изменилась. Только не сильно. Жаль, что денег на билет по-прежнему нет. Но это ему и не надо... Здесь и так хорошо, пускай и по-своему... Ведь он понял самое главное, что знакомо каждому читателю этих скромных рецензий:

"Читайте хорошие книги!" (с)