4 Какой длинной и прекрасной кажется жизнь, пока её не начнёшь жить (с)

Велико то время, если есть у него дороги совести, и народ, почитающий ей закон, тоже велик.

Живи, да смотри, о себя не споткнись!

Если бы не некоторые признаки цивилизации (вроде огнестрельного оружия), можно было бы с уверенностью сказать, что в книге описан традиционный быт ненцев - северного народа, охотников и рыболовов. Читала и завидовала. Не знаю, может, это возраст на мне так сказывается, а хочется жить где-то в глуши, вдали от суеты города, вполне возможно плодами своих трудов (натуральным хозяйством), хотя не уверена, что у меня получится, но помечтать-то можно))

Четыре повести о ненцах, а по большому счёту, о человеческих ценностях, непреложных ценностях, тех, которые за деньги не купишь: домашний очаг, семья, любовь, свобода, верность традициям.  Возможно, понятия абстрактные, однако автор так не считает: их утрата или обретение имеют реальные (материальные даже) последствия. Несколько эпический стиль настраивает на сказочность событий, но не стоит обольщаться, всё очень жизненно.

Я преклоняюсь перед тобой.
- Слышу! - ответил Огонь. Но это был не тот огонь, который загорался по утрам по воли рук старой женщины. Великий корень жизни. Ему поклонялись самые гордые, горячие головы, во все времена вымаливая для себя не только тепло и благополучие. Непостижимо велика власть Огня над человеком, и робкой просьбой, не капризом и угрозой стал звучать тихий печальный голос женщины, боясь прейти на отчаяние и боль.
- Когда со стороны нетающих льдов придёт Великий Холод, чтобы испытать сына моего, не покинь его.
Жарким всполохом ответило пламя.
- Когда дурной человек сядет за стол сына моего и, насытившись, плюнет в лицо тебе, умоляю, не перенеси свой гнев на сына моего.
Ровно горел Огонь. Много исповедей, молитв, радостей, прощаний и смертей видел и принял Огонь. Он слушал и старую женщину.
- Когда жестокий холод жизни превратит в лёд сердце моего сыны, не пожалей силы своей, растопи свой лёд.
Поднимающимся новым всполохом ответил Огонь, поленья горели не сверху, как обычно, а чистым внутренним огнём, от которого идёт огонь золотой, редкостный по цвету.
- Если сын мой, обезумив наступит на сердце твоё, прости его. Когда сын моего сына подсядет к тебе, прими его.
Так просила старая женщина-мать, с каждой новой просьбой всё ниже наклоняя в сединах старости голову и тишая голосом, успокаиваясь больной душой. Огонь горел. Поленья прогорели, он всё горел, и было странно видеть пламя без корня. Но сила его и воля его. Благодарно улыбнулась женщина чуду, и радость, заполнив её, билась в каждом толчке крови. Её слово было принято. Не упало в землю холодным камнем, не вороном в небо поднялось, а в Великую душу принято. И тогда, смяв дрожащую на губах улыбку, она подняла опущенную голову и, твердея голосом, сказало жёстко:
- Если сын мой пожелает смерти тебе... сожги его! - и после долго молчала, лишь по склонённым худеньким плечам прошла судорога, будто последняя просьба причинила ей невидимую острую боль.