3

Тот случай, когда долгожданная книга стала полным разочарованием.

"Элегантность ежика" я мучила дней пять, пока вчера наконец-то не заставила себя волевым решением взять и дочитать. Ну должно же быть в ней что-то, что так восторженно описывали другие читатели и что обещает "Вашингтон пост" на обложке? Честно, я уже давно очень хотела прочесть эту книгу, почему-то даже банальное сочетание кота и Эйфелевой башни на обложке не убедили меня в том, что под ней скрывает вполне ординарная история, немного абсурдная, но иначе не из чего было бы высасывать драму, но все же ординарная. По отзывам мне казалось, что она будет теплой, домашней и немного стекольной. На самом же деле домашнего было мало. От того ли, что большая часть повествования ведется от лица консьержки, проживающей почти что в подъезде богатого дома, или от того, что понятие дома у двух героинь фактически отсутствует. Одна прячется в своей каморке от людей и мира, другая не чувствует себя защищенной в собственной комнате в родных стенах. Мне вообще показалось, что единственный, кто был счастлив дома, это местный бомж, живущий в ворохе картонных коробок.

Несмотря на всю глубину, которую автор попыталась вложить в героев, все они показались мне плоскими, предсказуемыми. Роман построен на противопоставлениях, но они тоже плоские и предсказуемые. Богатые – бедные, Восток – Запад, чай – кофе, книги – телевизор и т.п. Транслятором основных мыслей является интеллектуально и духовно развитая, но всячески это скрывающая консьержка Рене. Она настолько натренировалась в искусстве ношения личины, что с легкостью обставит настоящего шпиона. Весь роман ее поведение кажется странным: постоянное искусственное преуменьшение своих достоинств не является в ее исполнении ни куражом, ни лицедейством, ни издевательством над богатыми, но пустыми (тупыми?) жильцами, отчего складывается впечатление, что Рене психически нездорова, как многие гении. В конце автор ее поведение объясняет, но после всех размышлений отнюдь не школьного уровня на тему культуры, искусства и смысла жизни в такое объяснение верится с трудом.

В романе есть и вторая героиня – двенадцатилетняя девочка Палома, решившая покончить с жизнью. Мысль о том, что жизнь бессмысленна, бесцельна, некрасива, тяжела и т.п. не нова, но обычно она возникает у героев, переживших серьезные потрясения. У Паломы никаких потрясений нет, наоборот, такие мысли посещают ее от безделья. Сибаритствующая юная героиня, наверное, должна вызвать удивление, может, сочувствие, но нет, не случилось… Девочка вроде вундеркинд, и все горе у нее от ума, и цинизм, с которым она подходит к оценке родственников и одноклассников тоже от него. Проблема в том, что психологически она совсем не ребенок и за ее дневником целиком и полностью просматривается автор. На главе, где Палома заявляет о намерении покончить с жизнью, я уже поняла, чем закончится книга. Прием, при котором вещи, люди и состояния меняются местами, уже привычен, так что никакого удивления финал у меня не вызвал. Было интересно, как именно автор обыграет такое завершение, но в целом все было предсказуемо еще в начале книги. Недаром через все произведение проходит образ камелии, лежащей на мху.

В книге много размышлений о сложных, но первоначально кажущихся простыми вещах, и это хорошо. Плохо то, что подано это страницами невнятного словоблудия, ассоциативными рядами, усложняющимися метафорами, и потому то, что должно быть легким, что должно вызывать удивление своей гармонией и простотой, утомляет и раздражает. Слава моим чудаковатым преподавателям философии, которые смогли сделать эту дисциплину одной из моих любимых! Это было смело, интересно, весело, - в общем, совсем не так, как в "Элегантности ежика". Философия здесь тяжеловесна и местами повторяет, почти цитирует постулаты тех или иных теорий. Размышления о природе прекрасного и назначении искусства поверхностны и могут заинтересовать разве что тех, кто классический курс философии и в глаза не видел. Тогда мир откроется по-новому, этого я не отрицаю. Для меня же никаких открытий в попытках подогнать Канта и Толстого под нужды романа не случилось. Мне было откровенно скучно.

А еще – и это преследует меня во всех французских романах – мне не смешно и не интересно читать четыре страницы о драке за кружевные трусы или о случайной случке собак. Мне не нравится эта грубость, которая выдается за юмор. Я понимаю, почему сцепившихся собак аристократок растаскивает простолюдинка, понимаю иносказание о классовом расслоении, классовой ненависти, я понимаю, что эти сцены должны показать душевные преимущества бедных перед богатыми, но то, как поданы эти мысли, мне не по нраву. Это слишком прямо, слишком топорно и вообще ни разу не смешно. Никакой элегантности, другими словами.

В общем, я опять проигрываю битву с современным французским романом, но не капитулирую! Может, когда-нибудь я попробую еще раз.