5 Искупление

«Амир и Хасан - повелители Кабула»

Два мальчика, две судьбы, связанные крепче, чем кажется. Предательство и чистое обожание. Трусость и отчаяние. Пороки и искупление. Смех и слезы. История растерзанный страны.

Сильно. Захватывающе. На одном дыхании. Спорно.

Что никак не могло понравиться, как это антисоветчина и идеализирование американского мира. Куда-то делись из повествования целых 5 лет между первым переворотом в Афганистане и уже активным развертыванием советских войск. Раз - и уже перед глазами Амира ненавидимые кабульцами шурави, а причинно-следственные связи опущены. Про приход к власти Талибана и то было подробнее. А уж про ужасы последовавшего времени - и подавно. А еще интересно, что все международное право западного мира оказалось фактически бессильно помочь одному-единственному афганскому мальчику. Все вроде как все понимают, но сделать ничего не могут. Перед лицом политического беспредела в Афганистане разводят руками адвокаты и службы миграции Пакистана и США.
Но историческая трагедия страны здесь служит в основном фоном трагедии личностной.

Герои вырезаны точной, хоть и, видно, дрогнувшей рукой: страдать - значит сполна, веселиться - значит с размахом, дышать - значит полной грудью, жить - значит бороться. В том числе с собой, со своими страхами, со своей слабостью и душевной немочью. Значит - победить.

Каждый герой здесь мазан своей неповторимой краской, каждого видишь как наяву: гордого мощного Бабу, тоже, оказывается, терзаемого муками совести, покорного Али, жестокого и лицемерного Асефа, верящего в свою безнаказанность, верную и нежную Сораю, отчаянного в своем презрении и в своей дружбе Фарида. И, естественно, преданного, стойкого и чистого Хасана (живое воплощение непротивления злу насилием) и Амира, сотканного из противоречий, которого и презираешь, которому и сочувствуешь, которым и восторгаешься, которому так и хочется крикнуть: «Ты можешь все исправить! Иди уже и сделай что-то!»

Можно многое ставить в вину Амиру, он и сам себя ненавидит за то, что не искоренилось в нем с детства и наложило отпечаток на всю судьбу, но нельзя не признать, что он встал над собой и встал навстречу тому, чего страшился всю жизнь. Слабость уже стоила ему любви отца, стоила ему единственного друга, и чуть было не стоила еще одного маленького родного человека, обретенного таким трудом. Он уже сделал немало шагов на пути искоренения этой слабости, и сделает еще.