2

Осадок от чтения остался. Семейная сага про прожившую вместе 53 года семейную чету, которые время жизни в основном отмеряли по праздникам. Какие их ждали радости, ссоры и злоключения — последнее в итоге оказалось общим и сложно-читаемым — про болезнь. Хотя жизнь четы - ядро - ещё про их родителей немного: чуть позабавил обмен между цыганами и казаками. И потомки: вплоть до правнучки, которую можно назвать светлым пятном истории.

Для меня интересным было про сны

Всю жизнь мамынька была Иосифом Прекрасным – как сама себе, так и всем остальным, а потому сны трактовала, можно сказать, вдохновенно. Другой вопрос, что она не всегда справлялась с этой задачей, где самое важное – найти главный образ, который при утреннем свете трансформируется в ключевое слово.

пока не понял к чему ведётся.

Не понравилась «болезненная» тема, которая прочиталась, что сперва у всей страны, потом у героев.

Образ хороший:

Как странно жизнь переплетается со сказкой, истина с вымыслом! В далекой Дании – не очень, в сущности, далекой, почти напротив: через самое синее море и чуть влево, – в Дании девочка с преданным сердцем плачет из-за осколка, застрявшего в глазу названого брата. Но эта сказка – или история? – не известна пока на нашем берегу. ... Однако Дания далеко, хоть и близко; а самое преданное сердце – еще дальше, хоть и совсем рядом, рукой подать, засыпанное тяжелой желтой землей.

Интересно, почему история неизвестная, если её уже несколько раз переводили:

— П. Ганзен, А.В. Ганзен (Снежная королева, СнѢжная королева); 1894 г. — 60 изд.
— О. Рогова (Ледяница); 1900 г. — 1 изд.
— М. Полиевктова (Снежная королева); 1937 г. — 1 изд.
— А.В. Ганзен (Снежная королева, Снежная королева., Снежная королева. Сказка в семи рассказах, Снежная королева.Приключения в семи сказках); 1941 г. — 246 изд.

По книге в 2017 году написана статья Бреевой Т. Н. и Хусаиновой Г. Ш. Гетеротопия истории в романе Е. Катишонок «Жили-были старик со старухой»

В статье рассматривается специфика конструирования и функционирования гетеротопии истории в романе Е. Катишонок «Жили-были старик со старухой». Феминная картина мира, свойственная данному роману, определяет характер осмысления исторического дискурса, основу которого составляет генерализация истории, снимающая полярность национальной и политической истории России ХХ века. Художественной репрезентацией подобного варианта исторического нарратива выступает в романе трансформация жанровой стратегии семейной хроники. Деконструкции подвергается как собственно интерпретация макроистории во всех ее проявлениях, так и родовой истории. В первом случае доминирующее значение отводится смысловой перекодировке исторического нарратива (прежде всего, расширение аксиологических границ в осмыслении Великой Отечественной войны). Во втором на первый план выдвигается структурная перекодировка, трансформирующая центрированную семейную модель (посредством образа героя-основателя семьи) в ризоматическую модель рода, отвечающую общей полицентричности феминной картины мира. Специфическая нарративная организация теста, обеспечивающая отказ от однозначной линеарности повествования в пользу гетерохронии и создающая эффект персонализации аукторального повествования, становится как способом деконструкции традиционной жанровой стратегии, так и формой конструирования гетеротопии истории, на основе «места памяти» (П. Нора). Остзейский край в романе Е. Катишонок предстает как гибридное пространство, совмещающее в себе еврейский, немецкий и русский (через казачество) локусы, каждый из которых хронотопически конкретизирован. При этом все хронотопы втягиваются в общее родовое пространство, приобретая способность менять свои значения и формировать родство вне времени.