4 Чтение как способ самосохранения

"Как писать частицу "не"
В нашей солнечной стране."
Фазиль Искандер.

Книгу американки иранского происхождения Азар Нафиси я прочла полгода назад, тогда же написала отзыв, и хотя мнение о романе за прошедшее время радикально не изменилось, в нем есть очевидные с некоторой дистанции нюансы, который не показались значимыми сразу или в первой рецензии им просто не нашлось места, но самое время добавить сейчас.

История молодой женщины из весьма привилегированной семьи, среди членов которой были знаменитые ученые, поэты, писатели, а отец героини занимал должность мэра столицы. Жизнь ее, сначала учившейся в Америке, а потом оставшейся там преподавать, меняется в одночасье. Сразу после исламской революции отец Азар арестован, она возвращается на родину, чтобы поддержать маму и не имеет возможности покинуть Иран следующие восемнадцать лет, в продолжение которых преподает в университете, увольняется после требования к студенткам и педсоставу о ношении паранджи, успевает родить двоих детей, снова преподает, переживает военное время с бомбежками.

Одновременно с развертыванием внешней событийной канвы, развивается история взаимоотношений Нафиси-педагога с избранными студентками, которым она продолжает преподавать американскую литературу на дому. Отчасти литературный семинар, частью книжный клуб, а главным образом возможность собраться группой единомышленниц, выпить чаю из красивых серебряных стаканчиков, поболтать вволю, и не только о литературе (хотя она в приоритете) без черных балахонов.

Собственно, эта часть, хотя и вынесенная в заглавие книги, длится недолго, начавшись за два года до отъезда рассказчицы, после ее последнего увольнения. Однако в нелинейной хронологии "Читая "Лолиту" в Тегеране" , "Лолита", на первом месте и вряд ли маркетинговые соображения были в этом случае так уж несущественны. Стоит сказать, что каждая из частей отсылает названиями к произведениям и авторам англо-американской литературной традиции: "Гэтсби", "Джеймс", "Остин".

Однако набоковский шедевр, помимо гениальности, еще и наиболее кликбейтен для западного читателя, в силу скандальной славы. И парадоксальным образом ореол скандальности истончается до полного исчезновения в разговоре о государстве, где официальный возраст вступления в брак для женщины в описанное время был 9 лет. Еще раз, прописью, "девять". Сейчас, начиная с 2002 года граница отодвинута до Лолитиных тринадцати, но вы ж понимаете! И вот эта деталь, этот поворот на 180 градусов может ускользнуть от восприятия, настроенного на фиксацию других деталей, но для понимания книги он важен.

Перевернутый с ног на голову мир, каким предстает Иран ортодоксального исламизма, меняет оптику второй части "Гэтсби", рассказывающей перемещением назад во времени о периоде жизни рассказчицы сразу после возвращения из Штатов. Так, разбор фицджеральдового "Великого Гэтсби" в стилистике "Суда над литературным героем", внезапно превращается из рассказа о Великой американской мечте, иллюзорной, как всякая мечта, которая, даже будучи воплощенной, не приносит счастья и любви в яростное осуждение ортодоксальными исламистами аморальности героев, которых обвиняют едва ли не в порнографии.

Того же рода изменения происходят с "Американцем" Генри Джеймса (которого мы лучше всего знаем по готическому "Повороту винта" и "Зверю в чаще", но проблема героя заглавного романа великого эмигранта, оказавшегося в стране, где говорят на одним с ним языке, однако он не умеет ни понять европейцев до конца, ни быть ими понятым - эти проблемы претерпевают того же трансформацию. А "Гордость и предубеждение" Джейн Остен, уютный милый георгианский роман, предстает наиболее адаптированным к условиям места-времени примером борьбы женщин за равные права.

Литературоведческая составляющая романа лишь одна из четырех, совокупность которых создает его: автофикшн-мемуары, политика, феминизм, литературоведение. Но именно сегодня мне интереснее затронуть в разговоре о книге ее, через ее посредство показав, противоречие здравому смыслу, абсурдность установлений, поворачивающих прогресс вспять, и на какое-то, порой долгое, время, умеющих в этом преуспеть. Оттеснить отдельно взятую страну с пути объединения человечества ради совместного решения стоящих перед ним глобальных проблем.

На время не значит "навсегда" и пока живем, надеемся. Не от нечего делать в Иране идут жестоко подавляемые протесты. Нам работать надо, чтобы оставить потомкам дом, а не руины. Трудиться, а не вот это вот все.

Чем занимаются лишние люди? Иногда пытаются сбежать – я имею в виду, физически перемещаются в другую локацию, – а если это невозможно, пытаются вернуть себе место в мире и снова стать участниками игры. Бывает, что они совершают мысленный побег и превращают свой маленький уголок в святилище; самая важная часть их жизни проходит в подполье.

Book Addict Читаем с Майей